— Не могу поверить! — со смехом помотал головой Вилен. — Неужели Константин Эдуардович такой бред писал?!
— Еще как писал, юноша, — заверил Кудимова Флоринский. — Сходите в Ленинскую библиотеку, там его труды имеются, и в открытом доступе.
— Даже у великих людей бывают свои завихрения и заблуждения, — припечатала Лера.
— А я для того и рассказываю вам, о прекрасные девы и мужественные молодые люди, чтобы вы относились критично ко всему, что вкладывают вам на лекциях и семинарах ваши учителя, — тонко улыбнулся Юрий Васильевич, и непонятно было, к чему он призывает критично относиться: к самому себе, а также к Циолковскому и явному реакционеру Федорову? Или к другим учителям молодежи, включая преподавателей с кафедры научного коммунизма, а также Маркса с Энгельсом и Ленина со Сталиным?
Владик меж тем заметил, что исподволь дирижирующий застольем Вилен подливает всем, но в большей степени — своей свежеиспеченной жене Лере, а также Радию и Жанне. Споить он их, что ли, хочет?
Вскоре Флоринский спохватился, что разговор принял чрезмерно философский оборот, и предложил тост за прекрасных дам. Спонтанная выпивка понеслась своим чередом. Вскоре сильная половина компании заговорила о футболе. Обсуждали прошедший летом чемпионат мира и выступление на нем советской команды.
— Эх, был бы Стрельцов в сборной, — воскликнул Радий, — мы бы всех надрали, и даже бразильцев!
— Не надо зазнаваться, пить и уголовные преступления совершать! — сурово заметил Вилен, намекая на то, что перед самым отъездом на чемпионат против Стрельцова возбудили дело за изнасилование и посадили.
— Ах, молодой человек, — развел руками Флоринский, — неужели вам непонятно, что Стрельцова подставили, чтобы остальным талантам, и не только футбольным, в нашей стране неповадно было вылезать за средний уровень?
— При чем здесь средний уровень, если он девушку изнасиловал! — вскричал Вилен.
— Эх ты, Виленчик! — презрительно протянул Радий. Было видно, что он уже изрядно поднабрался. — Комсомольская ты душа! Всему веришь, о чем центральные газеты пишут? Ах, прочитайте фельетон Нариньяни. Ах, Стрельцов зазнался! Ах, к ногтю его!
— Да, Стрельцов давно по лезвию ходил, — заметил Флоринский. Он тоже явно был нетрезв. — Я видел фотографию, еще февральскую, как его мусора отмудохали. А та девка, что заявление на него в ментовку накатала, в тот вечер при всех целовалась с ним, на коленках у него в такси сидела. И дать за такое двенадцать лет тюряги?!
Богатырша Лера демонстративно зазевала. Спросила с вызовом:
— Вы спать думаете? Завтра чуть свет вставать!
Хозяин спохватился. Троим девочкам он отвел бывшую супружескую кровать в своей прокуренной спальне. Лера улеглась первой. Жанка с Галей умотали в ванную.
А на кухне Радий продолжал разоряться, и Владик заметил, что тот пьян не просто сильно, а очень сильно — настолько, что назавтра и не вспомнит, что говорил, что творил.
— Ты, Вилен, Слон ты туповатый, — нес ахинею он. — Ты весь у нас такой туповатый-чудаковатый. Всему веришь, что в газетах пишут, а ведь сам поступаешь явно не по-ком-со-моль-ски.
— А как я, интересно знать, поступаю?
— Комсомолец должен идти туда, куда зовет его партия. И пламенное его сердце! Вперед, в Сибирь, на целину! А ты? Женился на москвичке, заришься на тепленькое местечко? В столице, у молодой жены под боком?
— Отстань, Радий, уши вянут тебя слушать.
— Давай, Радик, мы пойдем, тебя уложим, — вступил Владислав. Его поддержал Флоринский.
— Ага, положите меня с Лерой, — глумился пьяненький Радий. — Я ей все расскажу, как к ней муж ее молодой относится и насколько крепко любит.
— Ты! — схватил его за грудки Вилен. — Утомил ты меня! Сейчас я тебе весь хлебальник раскурочу!
— Уйди, Вилен!
Владик стал отрывать Кудимова. Флоринский взялся за Радия. Вилену только и удалось, что шлепнуть соседа ладонью по щеке. Наконец друзей разняли, и Владик с хозяином довели перебравшего Рыжова до дивана в гостиной. Ноги его заплетались.
Флоринский увещевал его, дудел в ухо пьяному:
— Давай, ложись, первым среди всех будешь, лучшее место, у стенки, займешь.
Радия уложили прямо в одежде, хозяин укрыл его пледом.
— Что ж я так упился? — риторически спросил с тахты парень. — Пришлите ко мне Жанну, — и тут же уснул.
Флоринский и Владик вернулись на кухню. Вскоре к ним, Вилену и Жоре присоединились Жанна с Галей.
— Пойдемте погуляем, — вдруг предложил Вилен. — Повыветрим этот бред.
Пройтись согласились Владик и Галя с Жанной. Погода весь день стояла теплая и без дождя. Не холодно было и теперь. В рабочем поселке горели редкие фонари. Светили кое-где окна домов, трех-, четырехэтажных.
Галя и Владик ушли вперед.
Владик теперь уже, пожалуй, любил Галю. Он всегда обмирал, когда видел ее в толпе — как она шла ему навстречу. Сердце его пело, когда она просто была рядом, ему даже не обязательно было обнимать, целовать или дотрагиваться до нее. Ему хватало того, что она рядом, и он может свободно, без помех с ней разговаривать, и она благосклонно принимает его ухаживания.
И еще он ревновал ее, а так как никакого реального мужчины-соперника на горизонте не наблюдалось, Владик ревновал ее к небу — к прыжкам. А вместе с прыжками — у нее там, на аэродроме, была своя компания, свой досуг, совсем другие парни. Много раз Владик просил взять его с собой, но она всякий раз отвечала категорическим отказом и даже не была в силах объяснить, почему. «Я не знаю, отчего, но я не могу пригласить тебя туда. Это будет как-то нехорошо, неправильно».
Владик готов был отправиться в аэроклуб заниматься сам, однако никакой тяги к небу не испытывал, а учиться парашютизму единственно ради того, чтобы однажды утереть нос Галине, не было ни времени, ни сил.
— Расскажи мне о той девушке, — вкрадчиво попросила Галя, взяв парня под руку.
— Какой? — искренне не понял Иноземцев.
— А той, с которой ты сегодня шел. О Марине.
— А что о ней рассказывать? Подкармливает она нас.
— «Нас» или тебя лично?
Даже сквозь вечерний сумрак Владик видел, как ревниво потемнело Галино лицо, и это наполнило его трепетом: «Ревнует — значит, любит? Неужели она неравнодушна? Неужто впрямь влюблена — в меня?»
Когда в субботу ночью, после свадьбы Вилена, он не выдержал и признался Галине в любви и позвал ее замуж, она попыталась перевести разговор в шутку:
— Да ты, я вижу, парень компанейский! Вилен сегодня женился, Радик предложение Жанке сделал, и ты туда же.
— При чем здесь компанейщина, — скривился Владислав. — Ты же видишь: я люблю тебя. И потому предлагаю выйти за меня.
