Федрюкова очень уязвило упоминание о том, что глава государства давал прямые указания этому генералу, минуя его кабинет.
Министр язвительно поинтересовался:
– И какие же варианты нейтрализации вами предусмотрены?
– Хотел бы надеяться, товарищ министр, что данная информация не выйдет за пределы этого кабинета. Так вот, если вкратце, то бойцы спецназа, внедренные на территорию потенциального агрессора, отслеживают обстановку и изучают основные, особо уязвимые узлы военно-технической структуры грузинской армии. Нападение, скорее всего, будет внезапным, ведь его никто не ожидает! В этом случае они тут же приступят к выполнению боевого задания. Его суть – выведение из строя систем энергоснабжения, связи, управления войсками.
– То есть тот же самый терроризм, – несколько выспренно, даже с некоторой вычурностью резюмировал Федрюков. – Генерал Иванов, я тоже изучаю разведданные и не нахожу в них ничего похожего на то, о чем сейчас говорили вы. Вам не кажется, что все эти ваши выводы о подготовке Грузией нападения на Южную Осетию и Абхазию являются всего лишь плодом вашей больной фантазии? Может быть, вам не терпится повоевать, поэтому вы готовы спровоцировать военный конфликт для удовлетворения личных амбиций?
Иванов удивленно посмотрел на министра, который четко прочитал в его взгляде однозначное резюме: «Ну, ты и дурак, однако!» Федрюков самолюбиво поджал губы и нервно забарабанил пальцами по крышке стола.
– Вы со мной не согласны? – не дождавшись ответа, спросил он уже довольно резким тоном. – Нет, вы ответьте, будьте любезны! Я так понял, ваши люди намереваются провести на территории чужого государства серию терактов, в результате которых могут пострадать мирные жители.
– Нет, я с вами не согласен. – Уже догадываясь, к какому финалу клонится разговор, Иванов невесело усмехнулся. – Наша задача – не убийство, тем более мирных граждан, а срыв военной агрессии. Создание ситуации, когда она становится осуществимой с трудом или вообще невозможной. Кстати, это куда более благоприятный исход для самих жителей Грузии. Да, именно для них. Если нападение все же совершится, то наша страна будет вынуждена принять ответные меры военного характера. А это будет означать только одно – тысячи смертей. Сначала мирных осетин или абхазов. Потом наших и грузинских солдат. Этот сценарий кажется вам предпочтительным?
– В общем, так. Я больше не желаю слушать подобный бред. Между Грузией и Южной Осетией стоят совместные миротворческие российско-грузинские посты. Не хотите же вы сказать, что грузины откроют огонь по своим людям? Поэтому приказываю отозвать всех, кого вы туда отправили. Немедленно! Нам еще не хватало обвинений со стороны всего цивилизованного сообщества в нагнетании агрессивных замыслов. Вы меня хорошо поняли? Теперь еще вопрос. Что там за группа спецназа ВДВ проходит подготовку в Подмосковье? Этих-то вы куда готовите?
Иванов мысленно отметил нескрываемую неприязнь министра к самой аббревиатуре «ВДВ». «Пламенная любовь» Федрюкова к этому роду войск была общеизвестна. Потом генерал пояснил:
– Как вы, должно быть, знаете, в странах Магриба и на Ближнем Востоке в последнее время складывается очень сложная обстановка, что создает повышенные риски для наших дипломатических миссий, находящихся там. Поэтому МИД попросил подготовить бойцов спецназа ВДВ для усиления охраны российских посольств.
– Ну, это еще куда ни шло. – Федрюков даже кивать умел важно, с осознанием своей значимости. – Хотя хочу отметить, что и здесь налицо явное несоблюдение служебной субординации. Почему о подобной операции международного масштаба я узнаю в последнюю очередь? Впрочем, ладно. Что с вас возьмешь? Когда солдаты отбывают к месту прохождения службы?
– Через неделю, – лаконично ответил Иванов. – Товарищ министр, у меня есть информация о том, что в скором времени намечается перевод нашего Генштаба на другое место дислокации.
– А вам откуда это известно? – Федрюков подозрительно воззрился на этого не в меру информированного генерала. – И почему это вас так интересует?
– Я думаю, что переезд стоило бы отложить до будущего года. Или хотя бы до середины этой осени. – Иванов задумчиво смотрел на подлинник Айвазовского, явно доставленный в министерский кабинет из какого-то крупного музея.
– С какой стати? – Министр измерил своего собеседника пренебрежительным взглядом.
– Генштаб – это мозг армии, обеспечивающий ее дееспособность. С учетом риска возникновения военного конфликта в Закавказье никак нельзя лишать армию управляемости даже на самое короткое время. Если Генштаб удастся перевезти всего за день, то его структуры минимум месяц будут работать со сбоями. Да и какая, скажите, нужда переводить Генштаб в другое место?
– Генерал, не забывайтесь! – раздраженно отчеканил Федрюков. – Вы не тот, перед кем я должен отчитываться. Но я отвечу. Вы что, хотите, чтобы штаб работал в ветхом, готовом завалиться здании?
– Это ветхое здание выдержит прямое попадание авиабомбы! – Иванов поднялся из-за стола и усмехнулся. – Разрешите идти? Честь имею!
В первых числах августа у здания Генштаба Российской армии наблюдалась странная суета. Солдаты и даже офицеры, некоторые с полковничьими звездочками, поспешно выносили из здания и укладывали в грузовые фургоны всевозможное штабное имущество – мебель, сейфы, оргтехнику, горы папок с документацией, в том числе и той, что имела гриф «Строго секретно». Так могла бы выглядеть съемочная площадка фильма о последнем дне Помпеи. Переезд удалось завершить лишь к седьмому числу. На новом месте началась разборка завалов, дележка кабинетов. Прокладывались линии связи, предпринимались попытки наладить элементарный быт. Дежурные сообщения и груды документов, прибывающие в штаб, принять было практически некому, как и отдавать распоряжения на места.
Впрочем, кого это волновало? Мир жил предвкушением завтрашнего открытия летней Олимпиады в Пекине, и никому не было дела до каких-то штабных зеленых человечков. Так в первый день своей работы презрительно поименовал военных их собственный министр.
Вечером того же седьмого августа Федрюков, очень довольный тем, что наконец-то выпер штабистов из здания, на которое уже давно положили глаз крупные коммерческие структуры, работающие с иностранным капиталом, отправился в свой загородный дом. Там его уже ждала некая очаровательная дама, тоже, надо заметить, не последний человек в военном ведомстве. После полуночи, когда воевода всея Руси мирно похрапывал на своей французской двухспалке, сделанной по особому заказу, неожиданно запиликал его сотовый.
Досадуя на то, что забыл отключить зуммер, Федрюков поднес телефон к уху и недовольно пробурчал:
– Да, слушаю. Что-о-о-о?!
У него внезапно похолодело внутри и заныло в самом низу живота. До его сознания, еще полусонного, дошло страшное и жестокое слово «война». Обливаясь холодным потом, он вдруг со всей безжалостной определенностью уяснил, что в этот ночной час Саакашвили сделал то, о чем министра не так давно предупреждал генерал-лейтенант Иванов. Оказывается, в те минуты, когда он отдыхал от трудов праведных в приятной компании, на спящий Цхинвал обрушились огненные смерчи, несущие смерть всему живому, не щадящие ни старческих седин, ни детей, только появившихся на свет. Грузинские коллеги по поддержанию мира коварно ударили в спину тем, с кем еще вчера, можно сказать, ели из одного котелка.
