Не издав ни звука, чужак барсом ринулся на караульного. Лезвие кинжала выписало такой стремительный и замысловатый финт, что слилось в длинный, сплошной световой блик. Сашка действовал на автопилоте. Он едва смог отскочить назад и вбок, чтобы йеменская сталь, острая, как бритва, в своем кровожадном пируэте не прошлась беспощадным, разящим ударом по податливой, беззащитной человеческой плоти. В следующую долю секунды Журбин уже сам ринулся в атаку.
Он отбросил автомат, поставленный на предохранитель. Чтобы привести его в боевую готовность, потребовалось бы не менее трети секунды, а у Сашки не было и злосчастной четвертинки. Журбин без всякого оружия начал диктовать рисунок этого эфемерно-скоротечного боя. Он выполнил руками быстрое ложное маховое движение, чтобы создать иллюзию ослабления защиты своего живота, и тут же, не дожидаясь ответной реакции нападающего, резко сместил их вниз, выставил непробиваемый защитный блок.
Чужак купился на мнимую ошибку русского. Он молниеносно выполнил циркульно-округлый «шаг дракона», позволяющий эффективно приблизиться вплотную к противнику. Его рука с ножом, движущаяся по радиусу, который охватывал середину корпуса караульного, вот-вот должна была без всяких затруднений развалить его живот на две половины. И тогда – все! Сдавленный вскрик, мучительный стон, дымящиеся внутренности, выпавшие на пол из разверстого живота, и глухой стук рухнувшего бездыханного тела.
Но все отчего-то вышло совсем иначе. Атакующая рука непостижимым образом вдруг оказалась в жестком захвате чужих предплечий, которые кратким, совершенно неуловимым движением заставили ее громко хрустнуть. По всему телу чужака прокатилась горячая волна дикой боли. Он враз утратил силу и подвижность, превратился в мешок, набитый тряпками, и повалился Журбину под ноги. Ночную темень прорезал дикий, отчаянный вскрик боли. Его оборвал жесткий удар ребром ладони по основанию черепа, надолго отключивший сознание этого неудачника.
Сашка с кошачьей ловкостью подхватил автомат, моментально снял его с предохранителя, выставив ствол за угол здания, откуда появился чужак, и коротко нажал на гашетку, описывая стволом тридцатиградусный сектор поражения. Сразу же после этого он одним прыжком переместился к старому платану, одиноко растущему в этом углу двора. На ходу Журбин успел заметить у ограждения несколько убегающих теней, что уберегло его от злого, безжалостного роя свинцовых ос, выпущенного в его сторону.
Сашка быстро встал на колено, чтобы снизить риск поражения встречным огнем, и влепил десяток пуль в громоздкую тушу, переваливавшуюся через кирпичную стену. Здоровяк со сдавленным воплем безвольно рухнул на землю. С другого конца двора донеслась автоматная очередь и забористая русская матерщина, после чего, громко топая, к Сашке примчался его напарник Федька Антохин. Прилетели и остальные члены их группы во главе с Горяевым.
– Что произошло? – оглядевшись, коротко спросил он. – Журбин, Анохин, вы не пострадали?
– Все нормально, командир! – Сашка наконец-то окончательно пришел в себя и встряхнулся. – Ну, блин, и ночка сегодня выдалась! Тут два подарочка. Одного я оглушил, второй прилег около ограждения. Уж не знаю, живой ли.
– Молодец! – одобрил Горяев. – Язык нам очень кстати.
Посветив едва различимым лучом потайного фонарика – не хватало еще стать мишенью снайпера, затаившегося незнамо где! – он удивленно отметил:
– Смотри-ка, на этом обормоте форма правительственной армии, хотя по роже видно, что продувной бандюган.
Он тронул рукой сонную артерию неизвестного типа, лежавшего на земле, и невольно выругался – пульсации не ощущались.
– Ни хрена себе! – Сашка сконфуженно пожал плечами. – А чего это он кони двинул? Да, руку я ему сломал – это факт. Ну а потом, чтобы этот фрукт не орал, просто хряпнул его слегка. Вот и все…
– Слегка-а-а! – хохотнул Федька, проверив шею нападавшего. – Ты ему, блин, позвонок полностью раздробил. Башка вон, как на ниточках, телепается. Может, другой еще хоть чуточку живой?
Но и у второго чужака с жизнью тоже не очень сложилось. Крупный кряжистый мужик с толстенными волосатыми руками, тоже одетый в форму сирийских правительственных войск, получил несколько пуль в грудную клетку и живот, поэтому не подавал никаких признаков жизни.
– Так, друзья мои!.. – Горяев задумчиво поправил берет. – Похоже, за нас взялись всерьез. Думаю, теперь придется нам туго. Но мы отвечаем за десятки жизней, доверенных нам, и обязаны уцелеть во что бы то ни стало, чтобы свою главную задачу выполнить до конца.
К сожалению, предсказание Байрама сбылось. Богиня Фортуна на этот раз и в самом деле отвернулась от людей Фавваза, прежде всего от Таляля. Удачливый и жестокий, прозванный Тенью за умение убивать быстро, ловко и совершенно незаметно, он из любой ситуации выходил победителем. Но русский, которого Аллах, наверное, послал ему в наказание за гордыню, самым непостижимым образом успел обнаружить его присутствие, и… с жизнью расстался сам Таляль.
Душа Таляля покинула свое грешное материальное вместилище, рухнувшее оземь с перебитой шеей. К крайнему своему удивлению, она вдруг обнаружила, что почему-то не воспарила вверх, к свету и вечному блаженству, а камнем ушла в неведомую черную бездну, навстречу гудящему, испепеляющему пламени, преисполнилась безграничным ужасом и отчаянием.
Налетчики из второй группы, ожидавшей за стеной, услышали ожесточенную стрельбу во дворе детдома и вопли, доносящиеся оттуда. Они доложили обо всем Фаввазу. Тот осыпал своих подчиненных отборной бранью, но все же приказал дать отбой, прекратить операцию. Двое его людей остались за стеной детдома. Никто не знал, убиты они или только ранены. Еще два бандита были серьезно задеты пулями. Люди Фавваза поспешили покинуть пределы Банара.
Утром Фавваз был вынужден доложить мистеру Невогли о провале всей затеи и возможных рисках, связанных с тем, что кто-то из его людей, оставшихся на территории детдома, мог остаться в живых.
– Если они дадут показания о том, что на самом деле должно было произойти с детьми, то дела мои плохи. В Национальном совете освобождения есть идеалисты, которые могут объявить меня террористом и бандитом, – хмуро уведомил он.
– Не паникуйте, господин Фавваз! – сердито перебил его заокеанский собеседник. – Мы держим ситуацию под контролем и легко сможем переубедить любого идеалиста. А вы постарайтесь как можно скорее выяснить, что случилось с вашими людьми. Если они действительно ранены, то позаботьтесь о том, чтобы их вылечили – направьте туда хорошего доктора. Не мне вас учить, как поступить в подобной ситуации. Разумеется, подконтрольные нам СМИ мы туда не пошлем, а правительственные не попадут в любом случае. Так что риск скандала минимален. Но мы на всякий случай примем меры превентивного характера. Дадим небольшое сообщение в ряде газет и на ТВ, что в городке Банаре проправительственные элементы намеревались устроить бойню, однако силы Сирийской освободительной армии предотвратили ее. В общем, будьте на связи. В течение дня я дам новые рекомендации. – Не прощаясь, господин Невогли отключил связь.
