Таран поудобнее перехватил рукоять пистолета.
– Свою долю припрячешь где-нибудь здесь, – продолжал Гассан. – Потом вернешься и станешь богатым человеком. Решайся. Пока утро не настало.
– Я решился, – сказал Таран.
Татарин коротко хохотнул:
– Кто бы сомневался. Иди сюда. Придется тебе покатать немного на своем горбу Эльдара Гассадулина.
Таран развернулся и полез вверх по склону. Сел там на пригорке, с трудом извлек мобильник, включил, выругался. Телефон был разряжен.
– Эй! – возмутился бандит. – Ты куда? Ты зачем звонишь? Мы так не договаривались.
– Мы никак не договаривались, – сказал Таран.
– А деньги? Они действительно в машине. Для нас большая удача, что они не сгорели.
«Для нас» – именно так Гассан и сказал. Словно они были сообщниками. Словно не было между ними убитых спецназовцев и истерзанных трупов русских девочек.
– Заткнись, – поморщился Таран. – Сиди молча и не разевай пасть, а то за версту воняет.
Наверху прошумела машина, раздался хлопок двери. Знакомый голос окликнул Тарана:
– Капитан, эй, капитан!
Кричал эсбэушник Дедюшко. Наверное, тоже захотел поучаствовать в поимке главаря банды и примчался примеривать лавровый венок. И откуда только прыть взялась!
– Я здесь, – откликнулся Таран.
– Все нормально? – опасливо спросил Дедюшко.
– Нормально.
– А Гассадулин?
– Гассадулин ранен. Топай сюда, майор.
– Иду, – пропыхтел Дедюшко.
– Ну ты и мудак, – произнес Гассан. – Эх, жаль, что патроны кончились. Я бы с тобой иначе поговорил.
Таран промолчал. Грузный Дедюшко с треском ломился через кусты и ковыль, сопя на всю округу. Добравшись до Тарана, он уставился на перевернутый вверх колесами «Чероки».
– Нам повезло, капитан, – просипел он, отдуваясь. – Взяли живым.
– Вам повезло, что джип не взорвался, – подал голос Гассан. – Внутри полтора лимона зеленых. Они ваши. Только сначала уговори капитана. Он совсем умом тронулся от счастья.
– Полтора лимона? – не поверил ушам Дедюшко.
Таран подтвердил и рассказал о предложении бандита. Потом сказал:
– Вдвоем донесем эту скотину. Ты, майор, возьмешь его под правую руку, а то у меня одна клешня не работает.
– Только пусть уезжает на твоей машине, – пропыхтел Дедюшко. – Иначе не поверят.
Тарану показалось, что он действительно рехнулся.
– Чему не поверят?
– Что во время схватки с тобой, капитан, опасному преступнику Эльдару Гассадулину удалось оглушить тебя и скрыться. – Дедюшко возбужденно засмеялся. – Денег, естественно, в «Чероки» не было. Кстати, где они?
– Здесь! – произнес Гассадулин.
Таран указал стволом на джип:
– Сходи проверь, майор.
– Полтора лимона, боже ты мой! – повторил Дедюшко, качая головой. – Такой шанс раз в жизни выпадает далеко не каждому. – Повернувшись к Тарану, он прошипел, почти не шевеля губами: – Деньги возьмем и поделим пополам, а Гассана прикончим чем-нибудь тяжелым по башке. Начальству доложим, что обнаружили его уже еле тепленьким.
Таран прищурил один глаз:
– А я и не знал, что в СБУ такие ушлые ребята.
– На том стоим.
Цепляясь ногами за корни, Дедюшко полез к джипу. Пока он тихо переговаривался о чем-то с бандитом, Таран молча смотрел на них, а когда Дедюшко приготовился лезть в разбитое заднее окно, отчетливо произнес:
– Гассан! Майор! Вы, я вижу, классно спелись, но не учли одного обстоятельства.
– Какого? – тревожно спросил вставший на карачки Дедюшко.
– Бандитский джип сгорел синим пламенем! – прокричал Таран, укладывая пистолетный ствол на сгиб левой руки. – Вместе с бандитскими баксами!
– Ты рехнулся?
С этими словами Дедюшко попытался встать, но не успел. Три пули, одна за другой, прошили бензобак «Чероки», обращенный к Тарану. Какая-то из них высекла достаточное количество искр.
Плоф-ф!
Слепящий огненный шар набух и лопнул в овраге. Оглохший и ослепший Таран почувствовал, что его, словно былинку, несет куда-то, ударяя о кочки. Прошло немало времени, прежде чем он, отплевываясь, сумел сориентироваться в пространстве. Приняв сидячую позу, он увидел полыхающий автомобиль. Рядом, в занявшейся огнем траве, катался Дедюшко, спеша погасить тлеющую одежду. Это ему удалось, потому что, когда Таран очнулся в госпитале, он узнал, что, несмотря на сильнейшие ожоги, майор СБУ выжил.
Через две недели, когда Дедюшко смог говорить, началось следствие. Таран угрюмо отвергал выдвинутые против него обвинения. Нет, он не состоял в тайном сговоре с покойным Эльдаром Гассадулиным. Нет, он не намеревался убить украинского эсбэушника. Произошел несчастный случай. Майор Дедюшко сам виноват, что неосторожно приблизился к перевернувшемуся джипу.
Следствие зашло в тупик. Противоречивые показания двух участников событий невозможно было ни подтвердить, ни опровергнуть. До трибунала дело не дошло, его замяли. Только Дедюшко получил орден, полковничьи погоны и повышение в должности, а Тарана, как замаравшего честь мундира, вышибли из спецназа с волчьим билетом.
Так вот очутился он на той скользкой дорожке, которая в конце концов привела его в тюрьму, а там столкнула с бандитами.
И обратного пути у него не было.
Да и хотел ли он обратно? Куда? К кому? Зачем?
* * *
Сгорбившись на диване с опущенными между коленями руками, Таран продолжал смотреть какую-то телепередачу, не вникая в ее смысл. Возможно, смысла не было, чтобы не грузить зрителей никому не нужными проблемами. На экране какая-то девица с хорошо развитой нижней челюстью щебетала с другими девицами, одетыми так, словно все их свободное время проходило в постели или на диком пляже. Эти неряшливые особы называли ведущую Ксюшей и заискивающе хихикали. Когда то же самое стали делать парни в мятых шортах и футболках, Таран выключил телик.
Не зная, чем занять себя, он взял в руки книжку, забытую кем-то в квартире. Называлась она «Волчья стая». Раскрыв ее на середине, Таран прочитал:
«Докатившись до подножия холма, автомобиль ударился о камень и взорвался. Раздался оглушающий грохот, в ночи вспыхнуло пламя. Было видно, как там внизу корчатся горящие силуэты бандитов, сумевших выбраться наружу».
– Они все корчатся-корчатся, а не сгорают, – прокомментировал Таран, запуская книжку в угол.
Потянувшись, он отправился на кухню, протянул руку к холодильнику и опустил ее. Вдруг захотелось пищи настоящей, горячей, пахучей, сдобренной всевозможными соусами и специями. К черту консервы, соевые балыки, порошковое молоко и инкубаторские яйца! Человек, вышедший из тюрьмы, вправе побаловать себя чем-нибудь посущественней.
