– Мне нечему радоваться, – выдавила из себя Алена. – И жить не хочется.
– Ах, не хочется? А ты сходи к мужскому туалету, погляди, что там мелом нарисовано. – Люда имела в виду контуры трупа, оставшиеся после приезда полицейских. – Тому парню, может, тоже жить не хотелось, вот он своего и добился. Хочешь, чтобы тебя тоже мелом обвели?
Довод подействовал на Алену благотворно. Она даже нервно усмехнулась сквозь слезы.
– Что у тебя за трагедия, – спросила Люда. – Парень бросил?
Алена отрицательно помотала головой, комкая очередную салфетку.
– Подхватила? – понизила голос Люда.
Опять отрицательный жест.
Ну и хрен с ней, решила Люда. Пусть хоть обрыдается вся. Мне-то какое дело? Тоже мне, цаца. Ноги и грудь отрастила, а мозгов, как у дитя малого. Жизнь обтешет. А чужие неприятности Люде ни к чему.
Взяв Алену за плечи, Люда развернула ее лицом к себе, сунула в руки платок.
– На, утрись как следует. Да не реви ты, не реви. Не ты первая, не ты последняя. Всех обижают. Привыкай.
– К этому не привыкнешь.
– Можно подумать, у тебя какая-то особенная судьба и сама ты особенная. – Люда, считающая себя умудренной житейским опытом, пренебрежительно фыркнула. – У всех все всегда одинаково. Одни побогаче, другие победнее, но проблемы те же самые. Или ты с другой планеты прилетела? Может, ты гостья из будущего?
Сделав такое предположение, Люда саркастически рассмеялась. Ей, потерявшей невинность в четырнадцатилетнем возрасте и сделавшей первый аборт за год до совершеннолетия, было не до сказок. По интеллекту она немногим превосходила старшеклассницу, зато психически и физически давно была зрелой женщиной. Если бы Люду назвали стервой, она бы не обиделась. В современном мире выжить могут только отъявленные стервы, а не мягкотелые рохли, у которых глаза вечно на мокром месте.
– Ну, выкладывай, что там у тебя стряслось, – грубовато предложила Люда. Ею двигало не столько сострадание, сколько любопытство. Обычное женское любопытство, на котором зарабатывают свои триллионы владельцы желтых газет, глянцевых журналов и телекомпаний, штампующих передачи о похождениях звезд. Люда никогда в жизни не подглядывала в замочную скважину. Ей представлялось, что интересоваться подробностями чужой жизни – это совсем другое.
– Стряслось, – вздохнула Алена, постепенно приходя в себя.
– Что именно? – осведомилась Люда нетерпеливо.
Ей даже не жаль было испачканного платка, так хотелось вкусить горечи чужих огорчений. Женщины обожают остренькое не меньше, чем сладенькое.
Испустив прерывистый вздох, Алена достала зеркальце, косметичку и, приводя себя в порядок, приступила к рассказу.
* * *
Как и предполагала Люда, в истории злоключений Алены не было ничего экстраординарного или уникального. Она стала жертвой игровых автоматов, этих одноруких бандитов, оккупировавших города России, Украины и прочих стран, некогда известных под названием Советский Союз.
Игровой бизнес изменил города и поселки бывшего СССР до неузнаваемости. Разумеется, не в лучшую сторону. В начале двадцать первого века повсюду, как ядовитые грибы, стали вырастать казино, игорные залы и просто будки с «однорукими бандитами». Повсюду зазвучало непрекращающееся «тирлим-бом-бом, тирлим-бом-бом». Под этот перезвон пятая часть мужского населения незаметно превратилась в зомби, готовых на все ради обладания заветным жетоном. Иностранное словечко «джекпот» стало их заклинанием.
Однорукие бандиты вторглись в гастрономы, парикмахерские и даже в аптеки. Они подстерегают жертв возле школ, больниц, автобусных остановок и кинотеатров. В затемненных залах сидят бледные, как упыри, люди, потерявшие ощущение реальности. Руки нужны им лишь для того, чтобы бросать жетоны, дергать за рычаги и подносить к губам пивные бутылки.
Тирлим-бом-бом, тирлим-бом-бом.
Такие легкие, такие быстрые деньги делаются с помощью нехитрых механических ящиков с рисованными вишенками, бананчиками и ананасиками. Внутри – электронные регуляторы, с помощью которых вероятность выигрыша сводится до смехотворного минимума. Автоматы отрыгивают не более пятой части проглоченных денег. А чтобы посетители поменьше прислушивались к совести и благоразумию, в залах продается не только пиво, а водка, «травка» и «колеса». Полиция не вмешивается в кровавые разборки между одурманенными алкоголем и наркотиками игроками. Ее доля от выручки достаточно велика, чтобы смотреть на вопиющие безобразия с плотно закрытыми глазами. Ну а реальный контроль над игровыми залами осуществляют бандитские группировки. Так что школьники, просаживающие родительские денежки у автоматов, содержат уголовников. Их отцы, братья, дедушки и дяди занимаются тем же самым. И если кто-то недоволен таким положением вещей, то его запросто могут прирезать прямо в зале, чтобы ночью вывезти на ближайшую свалку.
Впрочем, таких возмутителей спокойствия довольно мало. Заразившиеся игроманией люди теряют волю и рассудок. Лишаясь машин и квартир, семей и человеческого облика, они готовы превратиться в бомжей, лишь бы иметь доступ к заветным автоматам. И их пускают. Проигравшись, они украдут деньги у своих близких, а нет, так возьмут в руки ножи и кастеты, чтобы снова пополнить карманы и приобрести игровые жетоны. А места осужденных займут новые ловцы счастья…
Поначалу старший брат Алены, Михаил, проходил мимо «одноруких бандитов» с пренебрежительной миной. Потом в его глазах загорелись искорки интереса. Наконец, он решил попробовать, просто так, забавы ради. Забава пришлась по вкусу. Спустя полгода его турнули с работы за присвоение крупной суммы из кассы. Три месяца назад Миша вынес из дома телевизор и покалечил отца, заслонившего грудью проигранный сыном холодильник. Еще через месяц он попытался переоформить на себя документы на квартиру, но был изобличен и, осыпая родителей проклятиями, скрылся в неизвестном направлении. А позавчера…
– Они встретили меня утром возле подъезда, – монотонно говорила Алена, едва заметно раскачиваясь из стороны в сторону. – Одного зовут Тофиком, второго Муслимом, кажется. Армяне или азербайджанцы, не знаю точно. Симпатичные такие парни. Черноволосые.
– Был у меня один азер, – прокомментировала Люда. – Зверь. Кинет палки три подряд, искусает всю, засосов наставит и смеется: «Что, ваши так не умеют?»
– Они кусаются? – испугалась Алена.
– Может, и не все. Хотя почему бы им не кусаться. – Люда посмотрела на таймер мобильника, убедилась, что время ползет медленно, и попросила: – Ты не отвлекайся, ты рассказывай. Что там твои брюнеты жгучие? Хор предложили?
– Хор?
– Это когда вдвоем долбят. Или втроем.
Алена побледнела.
– Что-то в этом роде, – пробормотала она.
– И сколько платят? – полюбопытствовала Люда.
– Мне?
– Ну не мне же. Я с азерами стараюсь не связываться. Мне братьев-славян хватает. Один сегодня подкатил, весь из себя. Крутой и на бабки не жадный. Так сколько тебе брюнеты пообещали?
