«Уколоться», – подумала Наташа, и в ту же секунду ей сделалось легче. Простая спасительная мысль заполнила все ее существо, от воспаленного мозга до кончиков судорожно подергивающихся пальцев.
Уколоться! Уколоться!! Уколоться!!!
Наташа сползла с кровати и босиком отправилась на кухню, хватаясь за стену. Квартира куда-то плыла, раскачиваясь на гигантских волнах, в ушах звенело, перед глазами мельтешили прозрачные головастики. Героин не позволял забыть о себе ни на минуту. Он мог существовать без Наташи, а вот она без него – нет.
В кухне было холодно. Отброшенная ветром гардина телепалась на краю распахнутого окна. На столе валялось надкушенное яблоко со сморщенной кожицей. Съестным даже не пахло. Наташа забыла, когда в последний раз ела нормально.
Мусорное ведро было завалено пустыми пластиковыми бутылками из-под газировки. С трудом открыв холодильник, Наташа достала очередную бутылку, кое-как свинтила крышечку и, подрагивая на слабых ногах, стала пить из горлышка. Ледяная вода лилась на грудь и стекала по животу на пол. Когда зубы заломило от холода, Наташа заставила себя оторваться от бутылки и, постанывая, поплелась дальше.
Сидя на унитазе, она все время боялась потерять равновесие и разбить голову о кафель. Забираясь в ванную, кряхтела, будто преодолевала высокий забор. Под горячим душем ее кожа покрылась пупырышками, как будто ее поливали колодезной водой.
С тех пор как наркотическая отрава всосалась в ее вены, Наташа Белова перестала быть собой. Это было что-то вроде волшебства, с помощью которого человека превращают во что угодно и в кого угодно. Например, в озлобленную крысу. Или в безмозглую холодную лягушку. Никто эту лягушку не поцелует и не превратит в прежнюю красавицу и умницу, окончившую журфак с красным дипломом.
Ах, не надо было писать ту статью про курганскую мафию! Люди почитали-почитали, перелистнули страницу и углубились в изучение телепрограмм и рекламных объявлений. А Наташа за свое журналистское расследование поплатилась здоровьем, карьерой, любовью и будущим. Ей даже прошлого не оставили, потому что в прошлом у Наташи был жених, а теперь его нет…
Все, что ей оставили взамен, это героин.
Уколоться!!! Уколо-о-оться!!!
Стуча зубами, Наташа выползла из ванной и поплелась одеваться. Чистое белье, к счастью, нашлось, а вот колготки остались только дырявые. Пришлось натягивать джинсы прямо поверх трусов. Справившись с этой непростой задачей, Наташа нацепила на грудь бюстгальтер, выбрала свитерок потеплее и вооружилась феном. Просушив волосы, она кое-как расчесалась, подкрасилась и, набросив плащ, постояла у зеркала в прихожей, собираясь с духом. «Сейчас ты выйдешь, отправишься на почтамт, заплатишь последние деньги за междугородный разговор, попросишь маму немедленно выслать денег на билет и вернешься домой», – сказала она себе.
«Сейчас ты выйдешь, любой ценой раздобудешь дозу, ширнешься и забудешь о своих горестях», – возразил внутренний голос.
Он оказался громче, этот проклятый внутренний голос. Ему-то Наташа и подчинилась.
* * *
До ближайшей точки, где продавали «дурь», было десять минут ходьбы, однако Наташа предпочла воспользоваться маршруткой. Идти пешком не было сил. Да и те жалкие гроши, которые оставались у нее, не решали проблему. Наташе нужно было много денег. Много и сразу.
Стоя в переполненном салоне, она смотрела на пассажиров сквозь черные стекла очков и гнала мысли о том, чтобы предложить себя одному из потных, угрюмых мужчин, спешащих на работу. А еще Наташа представляла себе, как незаметно запускает пальцы в чужую сумочку и вытаскивает оттуда туго набитый кошелек. Вот до чего она дошла, вот как низко пала!
Ругая себя последними словами, Наташа выбралась из маршрутки, пересекла зеленеющий сквер и свернула в узкий переулок, куда несколько раз наведывалась раньше. Навстречу ей попался бледный, как упырь, юноша с безумным взглядом и пушкинскими бакенбардами. Потом прошагала под ручку парочка. Парень что-то жарко шептал подруге на ухо, а она механически кивала, едва переставляя ноги на высоких каблуках. Глаза у обоих то ли слезились, то ли сверкали нездоровым блеском. Уже купили порошка и скоро окажутся на вершине блаженства.
Наташе захотелось броситься на них, отобрать добычу и бежать, бежать без оглядки. Но сколько способна пробежать девушка, мышцы которой сводят судороги? Десять метров? Пятьдесят? Сто? Лучше не экспериментировать.
Набросив на лицо фальшивую улыбчивую маску, Наташа приблизилась к старенькой «Мазде» с открытыми окнами. В салоне играла музыка. «Мечтаю, улетаю, таю», – гнусавил неизвестный певец. Вот кто не думает по утрам, на какие шиши приобрести порцию счастья. Мечтает, улетает, тает. А попутно кропает бездарные вирши и записывает песенки, которые крутят по радио.
– Привет, – сказала Наташа, заглядывая в машину.
Внутри сидели братья Карелины, распространяющие наркотики в этом районе. Поодаль стояла полицейская «Газель», а в дальнем конце переулка – еще одна легковушка, черная, с тонированными стеклами. Наверное, братьев охраняли не только полицаи, но и бандиты. А может, и не охраняли вовсе, а тоже приезжали за своими дозами. Наташу это совершенно не волновало. Еще ни разу не случалось, чтобы кого-нибудь арестовали в известном всем наркоманам переулочке.
– Чего тебе? – спросил Карелин-старший из «Мазды». – Колес? Кокса? Герыча?
Он разговаривал, почти не шевеля губами, и беспрестанно шмыгал носом.
– Да, – сказала Наташа. – Герыча. Разовую порцию.
– Бабки. – Карелин подставил ладонь.
– Мне в долг.
– Чего-о?
– В долг, – заторопилась Наташа. – Ты ведь меня помнишь? Я часто здесь бываю. Отдам завтра.
– Или послезавтра, – поскучнел Карелин. – Или послепослезавтра. Вали отсюда, дешевка. На паперти побирайся.
– Погоди. – Сидящий на соседнем сиденье брат наклонился и вытянул шею, чтобы хорошенько рассмотреть девушку. – Тебя как звать?
– На… Наташа.
– Фамилия как, «На-наташа»? – прикрикнул Карелин-старший, быстро переглянувшись с братом.
– Белова.
Братья снова обменялись взглядами.
«Зачем им понадобилась моя фамилия?» – отстраненно удивилась девушка и тут же позабыла об этой мысли. В голове вертелась другая, гораздо более важная.
Уколоться, уколоться, уколоться!
Младший Карелин поднес к уху мобильник. Старший сделал музыку погромче и высунулся в окно, заслонив брата плечами.
– Завтра отдашь, говоришь? – осведомился он.
– Да, – соврала Наташа не моргнув глазом. – Утром.
– Или днем, – кивнул Карелин-старший. – Или вечером в четверг. Сразу после дождичка.
– Клянусь!
– Знаешь, сколько мы тут клятв выслушиваем?
– Ладно, не напрягай девушку, – это произнес Карелин-младший. Он выбрался из машины и сочувственно смотрел на Наташу поверх лаковой крыши. – Что, хреново тебе?
