Немного поколебавшись, я мышкой шмыгнула по коридору и постучала
в комнату к полковнику.
— И чего надо? — бурно отреагировал
Дегтярев. — Можно в этом доме хоть ночью обрести покой?
— Тсс, — прошептала я, — Милицию разбудишь,
она в соседней со мной комнате. Пошли.
— Куда?
— В спальню.
— Зачем?
— Хуч застрял.
— Где?
— Под кроватью.
— Как он туда попал?
Замечательный вопрос! Что можно на него ответить? Мне в
голову пришел единственный вариант:
— Хучик летал на ракете, под матрацем у него космодром.
— Ты с ума сошла? — со вздохом поинтересовался
толстяк.
— Нет, это ты не в ладах с головой. Зачем задавать
идиотские вопросы? Как попал… Залез! Пошли!
— Ох, грехи мои тяжкие… — застонал Дегтярев. И, плетясь
за мной по коридору, не переставал жаловаться:
— Радикулит схватил…
— Не ной! — приказала я, вталкивая полковника в
свою комнату.
— Ну и бардак! — восхитился Александр
Михайлович. — Ты всегда так вещи расшвыриваешь?
— Собаки виноваты, — невесть почему стала
оправдываться я.
— Ну-ну.
— Бери матрас.
— Где?
— За края.
— Он же два метра шириной!
— И что?
— Рук не хватает.
— Держи за середину.
— Сейчас. Не получается!
— Уцепись как-нибудь.
— Фу!
— Готово?
— Вроде.
— Раз, два, три, — сказала я и потянула свой край,
ожидая от Дегтярева сходного действия.
Но полковник не совсем правильно понял условия задачи.
Вместо того чтобы столкнуть тюфяк с решетки каркаса, он рывком поднял его и
швырнул вправо. Я не удержалась на ногах и с воплем: «Мама!» рухнула на спину,
головой к окну, ногами ко входу.
Правая пятка зацепила дурацкую колченогую консоль, подарок
Маши, она покачалась и шлепнулась оземь, довольно больно стукнув меня мраморной
столешницей. Маленькая деталь: на этом предмете мебели невесть сколько времени
жила полуоткрытая банка с вареньем, и теперь мне стало не только больно, но и
липко.
Дегтярев сунул руку под каркас кровати и легко приподнял
его, Хуч ловко выпрыгнул наружу.
Затем полковник склонился надо мной.
— Жива?
— Да, — прокряхтела я.
— И как, хорошо?
— Очень, — ответила я.
— Вам помочь? — послышался вежливый голос.
Дегтярев обернулся. Я со стоном села, варенье с живота
бойкой струйкой стекло на пол. В приоткрытую дверь заглядывала Милиция.
— Услышала грохот, — слегка испуганно сообщила
гостья, — и вначале подумала, что это гром, затем сообразила: в соседней
спальне беда.
— Спасибо, — прошелестела я, — ерунда. Мы..,
э.., мы…
На этом моя вербальная активность закончилась. Не
рассказывать же церемонной пожилой даме правду про застрявшего Хуча. Буду
выглядеть окончательной идиоткой.
— Спасибо, — решил прояснить ситуацию за меня
полковник, — мы.., того самого.., мы.., в смысле матрас.., э.., кровать…
Очевидно, у Дегтярева тоже иссякли слова — Александр
Михайлович примолк.
Милиция покраснела до такой степени, что на ее лице
перестали различаться губы и брови.
— Я дура! — воскликнула она. — Простите!
— Ерунда! — хором ответили мы с полковником.
— Понимаете, давно живу без мужа, супруг скончался…
— Какая жалость, — закивала я, не понимая, куда
клонит гостья.
— Совсем забыла о некоторых деталях семейной
жизни, — еле-еле выдавила из себя Милиция, — и сейчас ощущаю себя
просто.., просто… У меня просто нет слов!
Я глянула на Дегтярева, тот пожал плечами.
— Не хотела вам мешать, — став совсем бордовой,
промямлила дама.
— А мы уже закончили! — радостно возвестил
Дегтярев.
Милиция прижала руки к груди.
— Впервые попала в подобное положение! Ворваться в
супружескую спальню в момент… О, вы очень интеллигентные люди, если прощаете
меня. Боже, какую оплошность я совершила, умоляю, не рассказывайте никому!
Можете спокойно продолжать!
Прижав руки к пунцовым щекам, Милиция выскользнула за дверь.
Я снова свалилась на пол, прямо в лужу варенья, и стала трястить от хохота,
предварительно запихнув себе в рот угол одной из валявшихся на паркете подушек.
Представляю, какие ощущения испытывает сейчас гостья.
Всунулась в спальню, а там… Постельное белье на полу, матрас сброшен, хозяйка
валяется на паркете, вся облитая вареньем, хорошо хоть не голая, а в пижамке.
Муж ее (не забудьте, что на время визита Милиции Дегтяреву был присвоен этот
статус) в полураспахнутом халате, красный, потный, остатки волос, окаймляющие
лысину, стоят, словно иголки у обозленного ежа. Да уж, почище Камасутры…
Забавники, однако, эта супружеская парочка, вон какие у них бойкие сексуальные
игры… Вот что должна была подумать Милиция. Одно хорошо, теперь она ни на
секунду не усомнится в том, что меня и Дегтярева связывают узы брака, и шансы
Деньки на брак с Бетти возрастают.
— Ты поняла, о чем она говорила? — потряс головой
полковник. — Странные намеки какие-то делала. И что мы должны продолжать?
Я вытащила изо рта угол подушки и, пытаясь справиться с
хохотом, ответила:
— Ерунда! Мало ли какие мысли приходят на ум крайне
положительным бабушкам.
* * *
Утром я предусмотрительно решила не высовываться из спальни.
Хватит с меня вчерашнего ужина. Выждав, пока часы покажут девять, я взяла
мобильный и набрала наш домашний номер.
— Алле, — промурлыкала Ирка.
— Поднимись ко мне.
— Это кто?
— Я. Неужели не узнала?
— А вы где?
— У себя, на втором этаже.
