Сима встала и двинулась вместе с Асей в глубь ресторана. Я
осторожно осмотрелась. Немногочисленные посетители спокойно занимались едой,
барменша, повернувшись спиной к залу, колдовала над бутылками. Моя правая рука
схватила сотовый, оставленный Полуниной на столе. Так, теперь главное —
аккуратно открыть аппарат и впихнуть на нужное место «ПС-двадцать». Проделав
несложную операцию, я встала, положила на столик пару купюр и, не дожидаясь
возвращения Симы, выскочила из ресторации.
Вам мое поведение кажется глупым? Вы ошибаетесь, дорогие
мои. Сейчас Сима подойдет к столику, обнаружит пропажу «продюсера» и потеряет
самообладание. А что делает женщина, если впадает в истерику? Она звонит
кому-нибудь из близких людей: маме, сестре, подруге, любовнику и начинает
жаловаться на жизнь. Мы так устроены — обязательно хотим поделиться плохим
настроением, выслушать слова утешения, получить, в конце концов, совет.
Конечно, есть люди, тщательно закапывающие свои тайны. Мне не раз попадались на
жизненном пути подобные личности, которые, кажется, ни за что не
разоткровенничаются. Но потом выяснялось — в минуту слабости, под влиянием
чувств, испытывая дискомфорт, «железные» граждане не смогли удержать язык за
зубами: одному человеку случайно намекнули на некие обстоятельства, другому
сообщили какую-то информацию, третьему пожаловались, перед четвертым
неожиданно, впервые в жизни, разрыдались… Если обойти, порасспросить всех их
собеседников и сложить полученные сведения, то получится вполне ясная картина.
Сейчас, не найдя меня на месте, Сима должна — просто
обязана! — задергаться. Полунина артистка, пусть и неудачливая, но она
человек истероидного плана — иные в лицедеи не идут. Только не надо думать, что
я сейчас осуждаю актеров! Истероиду свойственны порывистые реакции, он способен
убить человека в момент аффекта, но уже через минуту начнет рыдать над трупом.
Истероиду трудно дается решение логических задач, он очень тяжело переживает
любую стрессовую ситуацию, часто впадает в депрессию и страдает припадками
меланхолии. Если истероид выбирает себе профессию летчика, хирурга или учителя,
это настоящая катастрофа, потому что в напряженный момент у подобного человека
сдадут нервы, и он закричит на учеников, бросит скальпель в медсестру или
отпустит штурвал. Истероиды в момент катастрофы эгоистичнее всех эгоистов, но
если они выживут в пожаре или не утонут во время наводнения, а потом поймут,
что потеряли близких, то всю свою последующую жизнь станут мучиться совестью и
рыдать по ночам. Из истероидов получаются великолепные музыканты,
искусствоведы, модельеры и актеры. Сима артистка, она сейчас схватится за
мобильный.
Кусая от напряжения нижнюю губу, я выбежала к своему «Пежо»,
открыла багажник, вытащила оттуда предусмотрительно прихваченную из дома Иркину
куртку (самый простецкий пуховик темно-серого цвета), быстро переоделась,
надвинула на голову капюшон и, выглянув из-за автомобиля, увидела Симу,
выскочившую из ресторана.
Вид у Полуниной был полубезумный. Порыв декабрьского ветра
разметал ее розово-зелено-синие пряди. Оглянувшись по сторонам, Сима
затряслась, потом дрожащими руками застегнула манто, на которое явно пошли
шкурки невинно убиенных бродячих кошек, вытащила из сумки мобильный и побрела
по улице, пошатываясь словно пьяная. Я кинулась за предполагаемой убийцей
Карякина, сжимая приемное устройство.
Ту-ту-ту… — неслось из наушника, одной из частей
пресловутого «ПС-двадцать». Очевидно, человек, с которым желала поболтать Сима,
не слышал звонка или не хотел отзываться.
Ту-ту-ту…
— Алло, — вдруг пропел молодой, сильный голос.
Такой тембр должен принадлежать красивой брюнетке с карими
глазами и сочным ртом. Блондинки разговаривают иначе — мягче, нежнее,
кокетливее.
— Алло, это кто? — поинтересовалась брюнетка.
— Я. Сима Полунина.
— А! Привет. Ну, как дела?
— Ты.., ты… — начала заикаться Сима. Но тут же чуть не
выкрикнула:
— Это могла быть только ты!
— Ясное дело, это я, — засмеялась брюнетка. —
Ты же мне звонишь.
— Тебе, сволочь!
— Сима, — сурово отозвалась собеседница, —
если ты пьяная, лучше ложись спать.
— Знаешь великолепно, что я не пью! — заорала
Полунина.
Актриса шла метрах в двадцати от меня, диковатой расцветки
волосы волной падали на ее спину. Я невольно зацепилась взглядом за локоны и
снова ощутила некий дискомфорт. Но раздумывать над собственными ощущениями было
некогда, в ушах звенел голос Симы.
— Карякин умер!
— Ой, вот неприятность! Хотя ничего странного. Если так
пить, то до пенсии точно не доживешь.
— Он выпил!
— Неудивительно. Сотни алкоголиков гибнут от дряни.
Нахлебаются стеклоочистителя, — весело щебетала собеседница Симы, —
или одеколона, и поминай как звали.
— Это ты!
— Я? Извини, не понимаю тебя.
— Возле дивана лежала моя записная книжка.
— Симочка, — ласково пропела в трубку
женщина, — будь добра, объясни нормально, что ты хочешь сказать. Я пока
ничего не понимаю. Вадим скончался, его, конечно, жаль. Нам, наверное, учитывая
отсутствие у Карякина родственников, придется заняться похоронами. Но при чем
тут твоя записная книжка?
— Я, дура, вчера вечером побежала тебе рассказывать…
Решила помочь… Сообщила, что Карякин про давние времена пьесу накропал, всех
там подлинными именами и фамилиями назвал. Он тебе отомстить хотел за все!
Ничего не простил, ждал момента и дождался! Игоряшка-то у нас богатым Буратино
стал, большими деньжищами ворочает…
— Мы с тобой вчера подробно обсудили ситуацию, зачем
повторяться?
— Я дура! Да, дура! — заплакала Сима. — Всю
жизнь тебе верила! Кто мне обещал? Кто про фиктивный брак пел, а? Я дура, дура…
— Симонька, успокойся. Ты где сейчас находишься? Дома?
— На улице.
— Возьми себя в руки, в подобном состоянии можно под
машину попасть.
— И не надейся!
— Господи, Симуля! Приди в себя, я же твой лучший друг.
Кто деньги всегда дает?
— Ты, — всхлипнула Полунина.
— Кто с Мишей познакомил, когда Игорь с
Тамаркой-сволочью роман закрутил?
— Ты.
— Вот видишь!
— Мишка меня бросил.
— Но это же не по моей вине, — справедливо
заметила собеседница Симы, — просто не сложилось у вас.
— Я люблю одного Игоря.
