Возведя фазенду, Анатолий понял, что ему просто необходима
хозяйка. Одному трудно справиться с бытом, тем более — в советские годы, когда
в магазинах не имелось автоматических стиральных машин, СВЧ-печек, утюгов с
паром, замороженных полуфабрикатов и прочих благ цивилизации. Однако жениться
кандидат наук не хотел, и положение казалось безвыходным. Но Толик почесал в
затылке и принял соломоново решение: дачку надо сдавать бабе с ребенком,
нормальной, не вредной тетке, без планов на замужество.
Очень скоро в жизни Михайлова появились я и Аркадий. С
ученым у нас был заключен взаимовыгодный союз: я живу все лето на свежем
воздухе, не плачу ему ни копейки, а за это стираю, глажу и готовлю обед; на
свою еду Анатолий деньги отстегивает еженедельно.
Надо сказать, что червяковед оказался человеком нежадным —
количество сосисок в кастрюле не пересчитывал. И у нас с ним возникло некое
подобие семьи: Толик вручал мне зарплату, я добавляла к ней мои деньги, в
результате вполне хватало на суп, котлеты, кашу и даже на конфеты для Кеши.
По вечерам уставший Толик рассказывал мне о червях, и я до
сих пор помню его заявление, что это земляное существо в случае тотального
голода может служить абсолютно идеальной белковой пищей.
Как многие ученые, Толик был методичен и по-детски наивен. В
середине июля он прикатил на фазенду новую тачку — конструкцию из железного
короба, трех колес и ручки. Целую неделю Анатолий радовался приобретению.
Рискну напомнить вам, что дело происходило в советские годы, а тогда даже
покупка гвоздя считалось редкостной удачей, и часто соседи, не стесняясь,
тырили друг у друга инвентарь.
Короче говоря, через неделю случилось неизбежное — тачку
сперли.
Поохав и поахав, Анатолий пошел в милицию, где заявил
дежурному:
— У меня увели тачку.
Милиционер встрепенулся. Кража машины была по тем временам
суперсерьезным делом.
— Пишите заявление, — велел он Михайлову.
Толик старательно изложил на бумаге суть:
«12-го числа в темное время суток неизвестными
злоумышленниками с моего участка была украдена тачка».
Еще раз напомню вам про советские годы. В отделениях тогда
попадались сердобольные люди, и лейтенант, оказавшийся одним из таких, покачал
головой.
— Нет, не правильно изложили.
— А как надо? — удивился Толик.
— Укажите номер.
— Его нет.
— Не зарегистрирована?
— Не-а.
— Господи! Она новая! — искренно пожалел
милиционер ученого. — Вот беда какая! Ну и горе!
— И не говорите! — воскликнул Толик. — Пару
дней назад прикатил из магазина.
Милиционер, очевидно, принадлежал к довольно редкой породе
людей, способных воспринять чужое несчастье как свое собственное.
— Ой, ой, ой… — затряс он головой, — ладно, щас
позову ребят, и покумекаем.
Очень скоро вокруг кандидата наук столпился почти весь
состав отделения. Парни в форме начали выражать сочувствие пострадавшему.
— Вот черт, не повезло тебе…
— Небось деньги долго собирал…
— Убивать сволочей надо!
— Не переживай, отыщем!
Затопленный состраданием, Толян чуть не заплакал, чем вызвал
у милиционеров новую волну сочувствия и обещаний разорвать угонщика в лоскуты.
Потом служивые приступили к сыскным действиям.
— Цвет какой у тачки? — поинтересовался лейтенант.
— Зеленый, — ответил ограбленный.
— А модель?
— Не знаю.
— Да ты успокойся, возьми себя в руки и вспомни.
— Ей-богу, не в курсе, — ныл Толик. — Схватил
первую, которую увидел. Их всего-то в магазине четыре штуки стояло, хорошо,
хапнуть успел. Знаете, сколько там желающих было?
— Представляю, — кивнул лейтенант. — Нам в
прошлом году одну на отделение выделили, так прям беда, не знали, кому
достанется. Странно, однако, что ты марку не приметил, они ж в разные деньги.
— Слушай, — оживился один из сержантов, — а
ты ее нарисуй.
— Лады, — кивнул Толик, — давайте карандаш и
бумагу.
Можно, я не стану описывать вам выражение лиц парней в форме
после того, как они сообразили: тачкой Толик именовал именно тачку, железный
короб на колесах и с ручкой, а не автомобиль?
Глава 23
Стряхнув с себя ненужные воспоминания, я схватилась за
мобильный. Так, сейчас звякну Кате, пусть девочка раздобудет мне телефон и
адрес Нины.
Палец начал нажимать на кнопки, но экран не засветился. Надо
же, я заблокировала клавиатуру! А ведь обычно забываю произвести это простое
действие и получаю потом нагоняй от домашних, которым аппарат, втиснутый в
сумочку, начал звонить по собственной инициативе. Ладно, сейчас сниму блок… Но
после отмены блокировки ситуация не изменилась. Я потрясла мобильный. Ой, да он
разрядился! Вчера забыла телефон у Вадима, не «покормила» верного помощника, и
теперь он отказывался служить.
Повертев в руках временно бесполезный сотовый, я, вздыхая,
покатила в Ложкино. Ничего не случится, если побеседую с Катей через два часа.
Дома меня поджидала нечаянная радость: в особняке оказалось
пусто, встречать мать семейства выползли лишь собаки, да и то не все, Снап и
Банди решили не прерывать сладкого сна. На холодильнике белела прикрепленная
при помощи магнита записка: «Коньчилис драва для камина, паехал за ими. Иван».
Чуть ниже имелась приписка: «Отправилась вместе с Ванькой, а то купит дерьмо.
Ира».
Ощущая себя ребенком, про которого на время забыли и
родители, и учителя, я налила себе кофе, с наслаждением выпила чашечку арабики,
взяла домашний телефон и вновь попыталась соединиться с Катей.
— Абонент временно недоступен, — понеслось из
трубки.
Я включила телевизор и плюхнулась около экрана, который
демонстрировал некую программу о нашем недавнем прошлом.
