Я подняла голову. На лестнице, у окна, стояла женщина. На
ней красовался ярко-розовый халат, а на голове топорщились бигуди —
металлические трубочки с резинками, я сто лет не встречала подобные.
— Мне нужна Нина Валерьевна Каргополь, —
улыбнулась я, — не знаю номер ее комнаты.
— Так сорок пятый, — радостно возвестила
незнакомка. — Ступайте на второй этаж, а там по коридорчику налево, у нас
заблудиться трудно.
— Спасибо, — кивнула я. — Только разве можно
так, без бахил? Неудобно в грязной обуви, на улице снег, слякоть, а у вас
чисто.
— Делать нам нечего, — вздохнула женщина, —
вот и моем, стараемся. А потом, это ж наш дом! Вы в шкафу пошарьте, там тапок
навалом, а куртку повесьте. Не волнуйтесь, никто вашу одежду не тронет, здесь
воровать некому.
Я отодвинула в сторону зеркало, обнаружила вешалки и гору
разнокалиберных шлепок. Однако удивительные порядки в этом интернате!
На втором этаже стояла тишина, а на полу тоже лежал
безукоризненно чистый ковер, одинаковые двери украшали таблички с надписями. Я
из любопытства стала читать их и пришла в еще большее изумление.
«№ 40. Караваева Лиза. Не будить до одиннадцати, она не
любит завтракать». «№ 42. Федорчук Елена Михайловна, не забудь свежие газеты».
«№ 44. Оксанкина Анна Семеновна. Очки всегда лежат в вазе». «№ 45. Каргополь
Нина Валерьевна. Говорите больше, она любит общаться».
Находясь под впечатлением доселе невиданных инструкций, я
поскреблась в последнюю дверь, потом слегка приоткрыла ее:
— Можно?
— Кто там? — донеслось из дальнего угла. —
Рита, ты? Входи, садись. Хочешь печенья? Возьми, на столе лежит.
— Спасибо, не откажусь от сладкого, — ласково
ответила я, вступая в комнату. — Кстати, принесла вам небольшой сувенир,
тут конфеты, вафли, мандарины, баночка кофе…
Пока язык молол ерунду, глаза изучали спальню. Выглядела она
очень уютно: розовые занавески, два глубоких кресла, встроенный шкаф с
зеркалом, круглый стол, на нем ваза с роскошным букетом из искусственных роз, в
углу большой телевизор… Приятное впечатление портила железная, откровенно
больничная кровать.
— Вы кто? — с удивлением спросила лежащая на ней
женщина.
Я решила для начала представиться:
— Меня зовут Даша Васильева.
— Нина, — тут же отозвалась Каргополь. — Вы
новый врач?
— Нет, — заулыбалась я. — Понимаете, немного
трудно объяснить в двух словах, зачем приехала к вам…
Каргополь взяла с одеяла небольшую пластмассовую коробочку и
нажала на кнопку — изголовье постели медленно поднялось.
— Можно не спешить, — спокойно сказала
Нина, — у меня полно времени, успею норму сделать.
— Какую норму? — растерялась я.
Нина кивком указала на стопку бумаги, белевшую на тумбочке.
— Работаю корректором, — ответила она, — чищу
научную литературу. Считается, что мы на гособеспечении, поэтому служить не
должны, но ведь скучно, и лишняя копеечка не помешает. Уж не знаю, как меня
Рита оформила, наша заведующая, она рукописи приносит и зарплату. Впрочем, я
заболталась. Хотите чаю?
— Если вам не трудно, — пробормотала я. Честно
говоря, совершенно не понимала, по какой причине Нина находится в интернате. По
виду она моложе меня, абсолютно нормально разговаривает, на сумасшедшую не
похожа…
— Ну, начинайте, — усмехнулась хозяйка, не делая
никаких попыток встать с постели. — На подоконнике чайник, рядом бутылка с
водой, чашки в шкафу. Вперед! Чего замерли? Я, кстати, с огромным удовольствием
глотну горяченького.
Тот, кто не первый раз встречается со мной, отлично знает: я
принадлежу к категории женщин, которые, придя в гости, после ужина засучивают
рукава и помогают хозяйке относить посуду на кухню. Но командный тон Нины
обозлил. Странная, однако, тетка! Лежит себе в постели.., хоть бы села при виде
гостьи. Ладно, я заявилась без приглашения, не предупредила о своем визите, но
элементарное воспитание требует произнести фразу: «Извините, застали врасплох,
сейчас встану и соберу на стол».
И речь идет не об угощении, а об элементарном уважении к
человеку. Нина вроде не парализована — вон как ловко шевелит руками. И еще. Я
встречала несчастных людей, у которых злая болезнь отняла возможность
самостоятельно ходить, садиться и переворачиваться с боку на бок. У таких бедняг
совершенно особый цвет лица, серый, землисто-желтый, а Нина розовая, словно
младенец. Судя по внешнему виду, она ничем не больна. И потом — Нина же
приходила на встречу с Полуниной!
Тут меня осенило: Каргополь небось служит в интернате,
работа в приюте тяжелая, оплачивается плохо, поэтому местное начальство, дабы
привлечь сотрудников, выделяет им служебную площадь, приманивает бесплатной
комнаткой.
Внезапно Нина ухватилась руками за спинку кровати и сказала:
— Если поможете, сяду в кресло, оно стоит у окна. Его
можно подкатить.
Я повиновалась, сделала пару шагов, толкнула прикрытый
шерстяным одеялом стул. Тот легко переместился к постели.., и я моментально
устыдилась своих мыслей. Значит, Нина и впрямь больна, если ей нужна инвалидная
коляска.
Хозяйка откинула одеяло, я бросила взгляд на ее тело и
вскрикнула — нижняя часть женщины отсутствовала, на постели лежала половина
человека.
— Так страшно выгляжу? — усмехнулась Каргополь.
Я попыталась справиться с собой.
— Простите, меня.., э.., комар укусил, вот и
взвизгнула.
Нина засмеялась:
— Беда с этими насекомыми, прямо тучами в декабре
летают. Вот странность: как кто меня впервые видит, так его обязательно либо
оса, либо пчела тяпнет. Взвизгнет несчастный, постоит с разинутым ртом и давай
на злобных мушек жаловаться. Цирк в огнях!
— Извините, — промямлила я, — не хотела
обидеть.
