— Ничего, привыкла уже, — фыркнула Нина. — Вы
кресло к кровати приставьте и придержите его, сама перемещусь, поднаторела
давно, руки себе накачала, могу монеты гнуть. Что стоите с таким выражением на
липе? Это не заразно, на вас не перескочит. Хотя никто от подобного не
застрахован. Увидите на улице убогого, не шарахайтесь, а подумайте: «И со мной
такое случиться может, буду ласкова с инвалидом». Вон у нас в тридцатой Лика
лежит — под машину попала, и все, в одночасье обездвижела. Или Марина из
пятнадцатой — та вообще на ровном месте упала, шла себе на работу, ногу
подвернула, и капеп, перелом позвоночника, цветет овощем. Мне еще повезло, только
ног лишилась. Да еще Ритке спасибо, заведующей, она свою жизнь на наш интернат
положила, работничков-воров выгнала, одной семьей живем. Лаемся, конечно, но
по-родственному. Ну, пришли в себя? Заваривайте чай!
За время монолога Нина успела ловко перебраться в каталку,
набросила на то место, где должны быть ноги, плед и теперь смотрелась, как
обычный человек.
— Что, уже нормально выгляжу? — улыбнулась она.
— Как же с вами такое случилось? — выпалила я.
Нина расправила шерстяное одеяло.
— Ничего особенного, жила в Подмосковье, на работу на
электричке ездила. Зима стояла, декабрь, платформа заледенела, народу полно,
поезд запоздал… В общем, все рванули к дверям, а я поскользнулась и свалилась с
перрона. Не поверите, потом ничего не помню, боли никакой, просто провал в
памяти. Очнулась в палате, мне врачи первое время ничего не сообщали, потом
сама поняла, что к чему.
— Декабрь… — слегка испуганно повторила я, —
скользко… Хорошо, что вы не умерли, как Майя, первая жена Игоря Тришкина…
Нина замерла, нахмурилась.
— Вы кто? Зачем пришли? Откуда знаете Гарика? Я без
приглашения плюхнулась в одно из кресел, стоящих в комнате.
— Произошла какая-то ошибка. До сего момента считала,
что это вы встречались с Полуниной. Более того, предполагала.., думата… Но на
рельсы упал какой-то парень! Сима уехала на поезде, и я была уверена, что с
вами.., слышала ваш телефонный разговор…
— С кем? — откровенно изумилась Каргополь.
— С Полуниной. Вы же ее знаете?
— Симку? Конечно. Очень противная девка, —
сморщилась Нина. — Меня ненавидела. Она присутствовала на нашей с Игорем
свадьбе и прямо задыхалась от злобы. Вот дура, размечталась… Да никогда бы
Лидка не позволила Гарику на ней жениться. Симка-то у Тришкиных днями
просиживала, а уйдет, Лидка заявляет: «Ох уж эти актрисы, невозможно разобрать,
когда правду говорят, а когда роль играют. Может, и найдется дурак, который на
Симе женится, но умные-то мужчины понимают: из кривляки жены не получится».
— Сима считает, что Лидия Константиновна к ней отлично
относится.
Нина засмеялась:
— Что у Лидки на уме, не знает никто. Погодите, вы
что-то говорили… Я с Симкой сто лет не беседовала, не к чему мне с ней
пересекаться.
Я потрясла головой:
— Слышала голос в трубке…
— Мой?
— Знаете.., вроде похож.., а вроде и нет… Сима сказала
«Нина» два раза, а вы…
— И как вы могли стать участницей чужого телефонного
разговора? — прищурилась Нина. — Ладно б еще одного человека, но
двоих-то никак не подслушать!
— «ПС-двадцать», — пробормотала я.
— Что?! — распахнула глаза собеседница.
Первая растерянность прошла, мне удалось-таки взять себя в
руки.
— Сейчас попробую объяснить.
— Да уж, пожалуйста, — хмыкнула Каргополь.
Выслушав мой пространный рассказ, Нина некоторое время смотрела в окно, потом
тихо сказала:
— Вот оно как! Закапывал человек тайну, забрасывал ее
кирпичами, утрамбовывал, все ростки затоптал, ан нет, через много лет наружу
проросла. Людям свойственно успокаиваться и наивно полагать: если прошел год, а
над могилой беды висит тишина, следовательно, опасаться нечего, погибли свидетели.
Ан нет, живехоньки людишки, здоровехоньки. Вот как я, например, — хоть и
ополовиненная, да с памятью! Да уж, много чего я тут передумала. Вас ко мне сам
господь привел! Знаете, что я поняла?
— Что? — одними губами спросила я, испытывая по
непонятной причине жуткий ужас. Так страшно не было мне даже в детстве, когда
на спор шла в полночь через кладбище.
— Я все раскидывала мозгами, — размеренно
забубнила Нина, — почему я вдруг на перроне плюхнулась. Ведь кто-то меня в
спину толкнул, да сильно так, со злобой. И еще интересный момент. Несчастье со
мной случилось утром, в понедельник. А тут вот какая деталька: именно в первый
день недели электрички тогда по-идиотски ходили — на нашей платформе
останавливались, а на предыдущей нет. Расстояние между этими станциями, если по
рельсам катить, большое, а коли пешочком, через лес идти, то километра нет. Вот
народ, который обычно на предыдущей Садовой садится, к нам на платформу Котово
и несся. Поэтому по понедельникам всегда на нашей станции образовывалась странная
толчея. А в остальные дни свободней было, поезд Садовую не промахивал, забирал
пассажиров. И еще информация к размышлению: перед тем как упасть, я запах
уловила, очень странный, словно только что пирог яблочный из печки
вынули, — ваниль, корица…
— Наверное, кто-то надушился, — предположила
я. — Есть подобные духи, называются «Родной дом».
— В самую точку, — кивнула Нина, — именно
так. Любимый аромат Лидии Константиновны. Я когда в больнице лежала, все
головоломку складывала, и как ни посмотришь на ситуацию, одно получалось: Лидка
меня спихнула.
Я вскочила с кресла.
— Сядьте, — махнула рукой Нина, — не
договорила еще. В субботу, за два дня до несчастья, я с Лидкой встречалась.
Жадность меня сгубила — квартиру купить мечтала, денег захотела. Она ничего не
дала, но сказала: «Приезжай в понедельник после работы. Не держу дома большие
суммы, сейчас банк уже закрыт, только в понедельник смогу со счета нужное
взять. Жду тебя около восьми вечера». Я, дура, поверила. И где оказалась в
понедельник? В реанимации. А теперь соотнесем факты: прошу крупную сумму,
подтверждаю, что в понедельник поеду на работу, прихожу на платформу, ощущаю
совершенно идиотский запах обожаемых Лидкиных духов и получаю пинок.
