Тришкина кивает. Лидия Константиновна — человек молниеносной
реакции, и к преклонным годам она не растеряла умения находить выход из
неудачно складывающихся обстоятельств. А сейчас речь идет о судьбе Кати,
обожаемой внучки, которая ни за что не должна узнать правду… И старуха в
полсекунды понимает, что надо делать.
— Спасибо, Сима, — говорит она, — ты наш
лучший друг. Теперь возьми ключи и принеси из моей машины лекарство. Оно в
бардачке, что-то сердце щемит…
— Тришкина сама ездит на машине? — удивилась я.
— Почему нет? — усмехнулся Дегтярев. — Мадам
ведет активный образ жизни, ходит в фитнес-клуб, успешно борется с приметами
возраста, со спины смотрится лет на тридцать. Кстати, ты обратила внимание,
какой у нее молодой голос? Но вернемся к недавним событиям. Далее ситуация
развивается так…
Сима бежит на улицу, Лидия хватает ее сумку, вытаскивает
оттуда одну розовую перчатку, телефонную книжку, прячет в свой ридикюль и как
ни в чем не бывало сидит с улыбкой на лице. Потом, выпив лекарство и пообещав
Полуниной выкупить у Димона рукопись, Лидия уезжает.
Ровно в восемь утра, нацепив на голову розово-зелено-синий
парик, Лидия входит в квартиру Карякина. Перед ней стоит задача: сначала
побеседовать с Димоном, вытряхнуть из него всю информацию, попытаться выяснить
правду про кассету, взять рукопись и уйти. Лидия Константиновна два раза
покупала молчание Вадима и рассчитывала провернуть то же самое в третий. Но
если в прошлые годы Карякин был адекватен, теперь же, похоже, окончательно
пропил ум и стал опасен. Димон обречен, Лидия Константиновна на всякий случай
отлично подготовилась: в сумке у нее фальшивая водка («технический» спирт), а
еще, чтобы полностью отмести от себя подозрения, Лидия бросает в комнате перчатку
и телефонную книжку Симы. Она думала так: если ментам в ситуации с паленым
спиртным что-то покажется подозрительным, пожалуйста, есть другие улики.
Конечно, она перемудрила. Кстати говоря, умного следователя слишком явный след
всегда настораживает, но Лидия Константиновна очень торопилась. Потому,
наверное, мадам слегка ошиблась и в расцветке парика, ведь у Симы нет прядей,
мелированных в розовый цвет.
— Где только Лидия и такой-то раздобыла? —
хмыкнула я. — Времени у нее, можно сказать, совсем не имелось.
Дегтярев кивнул.
— Тришкина правильно сообразила: люди обратят внимание
на идиотски выкрашенные волосы, и длинными прядями легко прикрыть лицо. Старуха
умна, и у нее хорошая память. Она мигом вспоминает, как очень давно Нина, еще
будучи женой Игоря, устроила на Масленицу маскарад. Гости пришли в карнавальных
костюмах, а сама она нацепила на себя розово-зелено-синий парик. После
вечеринки аксессуары убрали на антресоли, а переезжая в Лож-кино, Лидия
Константиновна не выбросила пакет, спрятала в чулане.
— Нина… — забормотала я, — парик… О-о-о! Сима-то
после нашей второй встречи, когда я подсунула ей в телефон подслушку, звонила
Тришкиной. Только сейчас я поняла это! Точно, у Лидии Константиновны
парадоксально молодой, звонкий голос. И Полунина не называла ее «Ниной», нет!
Она просто говорила что-то вроде: «Нина.., ты вспомнила про Масленицу…». Ой, я
дура! Сделала неверный вывод, хотя благодаря ему вышла на Каргополь и узнала
правду.
Дегтярев, не замечая моих слов, мирно продолжил:
— Лидия растолкала Димона, а тот не упустил момента —
сначала заявил, показывая на ноутбук: «Там гениальное произведение», потом стал
просить денег «в долг».
Когда же Тришкина спросила: «Где кассета?» — Карякин ляпнул:
«На даче, а где, не скажу!»
Но Лидия Константиновна решила идти до конца и сумела
выдавить из Карякина признание: запись он прятал в доме, но не помнит место,
так как был совершенно пьян. Тришкина дожидается, пока Димон допьет отраву, и
уходит.
Старуха слегка успокаивается: часть проблемы решена. А Катя,
из-за которой началась вся эта кутерьма, спрятана в надежном месте, в
загородной школе тюремного типа, девочку оттуда не выпустят. Как усыпить
бдительность внучки и вновь вернуть себе ее любовь и доверие, бабушка придумает
позднее…
— Постой! Катя в Швейцарии! — заорала я.
— Нет, в России, более того — в Подмосковье, —
пояснил полковник. — Теперь и у нас тоже имеются заведения для детей,
которых надо лишить общения с миром.
— Но мне сказали: девочка в Женеве…
— Кто сообщил информацию?
— Лидия Константиновна, — протянула я.
Александр Михайлович хихикнул:
— И ты поверила? Молодец!
Я сама себе изумилась. Действительно, почему не усомнилась в
словах Тришкиной-старшей?
Полковник заговорил снова:
— Итак, Катя в надежном укрытии. Теперь, решила Лидия,
надо срочно ехать в дом, подаренный Нине, и, разобрав его по кирпичикам, найти
кассету.
Не успевает Тришкина тронуться в путь, как ей звонит Сима,
живо понявшая, кто, прикинувшись ею, отравил Димона. Старухе в который раз
приходится на ходу принимать решение.
Она вновь идет по проторенной дорожке, встречается с
Полуниной на платформе и пытается, как Нину, спихнуть актрису под поезд. Но
Сима настороже, шестым чувством она ощущает опасность и шарахается в сторону —
Лидия случайно толкает в спину незнакомого парня, тот падает под колеса.
— Сима жива!
— Да, мы ее ищем. Полунина с перепугу удрала из Москвы,
сейчас почти установили, куда именно. Вероятнее всего, она в Новосибирске, у
подруги, — пояснил Дегтярев. — Есть еще вопросы?
— Почему Димон рассказал мне семейные тайны Тришкиных?
Молчал, молчал столько лет — и вдруг развязал язык? — воскликнула я.
Александр Михайлович сложил руки на коленях.
— Ну, его мы об этом спросить не сумеем.
— Ясное дело! — рассердилась я. — Ты мне
скажи свое видение проблемы.
Полковник покосился на часы.
— Случаются на свете люди, которых при рождении ангел
целует в лоб.
— Очень романтично!
— Ты не смейся, — вздохнул Александр
Михайлович. — Иногда гены выстраиваются самым причудливым образом, и тогда
в простой деревне у самой обычной крестьянки рождается Сергей Есенин. Отчего
такое получается, науке неизвестно, зато очень хорошо ясно иное: к любому дару
должно прилагаться трудолюбие, иначе пшик выйдет. Кстати, очень часто упорный
труд делает из человека почти гения.
