Сначала я просмотрела все вешалки, потом перерыла ящики.
Последний дернула слишком сильно, и он вылетел на пол. Чертыхаясь, я стала
пытаться вставить деревянный короб на место, но не тут-то было — отчего-то ящик
не желал задвигаться до упора. Я снова вынула его, пошарила рукой по полу
внутри шкафа и вытащила непонятную кассету, более тонкую и короткую, чем
обычная видеомагнитофонная. Сначала я удивилась, а потом вдруг вспомнила
холодную дачу и узнала прямоугольник: держу в руках то, из-за чего Лидия
Константиновна совершила столько преступлений!
В голове вихрем завертелись вопросы. Почему кассета у нас?
По какой причине Дегтярев хранит ее в шкафу? Впрочем, вероятно, полковник
просто на время сунул кассету в гардероб, хотел потом избавиться от нее, но она
завалилась за ящик, и полковник не нашел спрятанное.
Забыв про пояс для смокинга, я схватила находку и понеслась
в магазин «Третий глаз».
— Такие давно никто не использует, — сообщил
Женька, вертя в руках кассету.
— Значит, я не смогу ее просмотреть? —
расстроилась я.
— Ну это-то элементарно, — усмехнулся Женя, —
у меня, как в Греции, есть все. Хотела подслушку в телефон — получила, желаешь
запись поглядеть — битте-дритте! Вон стоит специальный видеомагнитофон.
Засовывай кассету внутрь, а я пока пойду чайничек поставлю.
Радуясь деликатности Женьки, оставившего меня наедине с
пленкой, я уставилась в телевизор.
Сначала возникло изображение комнаты странной, многоугольной
формы, потом я увидела молодую женщину, копошащуюся у ящиков. Довольно долго
ничего интересного не происходило, затем Юля застегнула на себе пояс, тщательно
проверила страховочную веревку, прикрепленную к стене у окна, и вылезла наружу.
Я затаила дыхание, вот оно, доказательство того, что жена
Игоря не совершала самоубийства, — женщина очень аккуратно изучила
страховку.
Некоторое время картина на экране не менялась, потом в
мансарду с ножницами в руках влетела крошечная Катя. Девочка побегала по
комнате, расшвыривая вещи, потом на пороге мастерской замаячила Лидия
Константиновна. Звука у кассеты не было, но по суровому выражению лица бабушки
стало понятно, что она ругает внучку.
Лидия вытянула вперед правую руку. Катя помотала головой и
спрятала ножницы за спину. Бабушка сдвинула брови, шагнула вперед, неловко
взмахнула руками и упала, очевидно, поскользнувшись на камешках для мозаики,
которые разбрасывала хулиганистая Катя.
Девочка раскрыла рот — было ясно, что она хохочет. Лидия
начала медленно вставать. И тут Катя, выставив вперед ножницы, подбежала к
страховочной веревке и мгновенно перерезала ее. Потом швырнула инструмент на
пол и, продолжая смеяться, унеслась. Четырехлетний ребенок не понял, что
секунду назад лишил свою маму жизни. Катя просто баловалась.
Лидия подошла к окну, глянула вниз, потом, молниеносно
вскочив на ноги, кинулась к лестнице. В мансарде снова воцарилась пустота.
Я просмотрела кассету несколько раз, и ничего не менялось:
Катя перерезала веревку и убегала.
Господи, какой же я была дурой! Ведь Сима Полунина говорила
мне, что Катя в тот день носилась по даче с ножницами, что непослушная, вредная
девочка испортила занавески в гостиной. Вот почему родители Юли не захотели
больше встречаться с внучкой — они знали, кто убийца. Фаина Сергеевна и Петр
Григорьевич согласились молчать ради девочки, но общаться с той, которая пусть
невольно, но убила их Юлю, не могли.
Вот почему Лидия Константиновна столь тщательно хранила
тайну! Вот почему она предпочла, взяв вину на себя, выпить яд — бабушка спасала
любимую внучку. Каково той было бы жить, узнай она правду? Вот почему Лидия
Константиновна велела сыну отправить девочку в закрытую школу! Теперь понятно,
почему она так искала эту кассету! Вот почему! Теперь есть ответы на все
«почему»!
Лидия Константиновна, спасая свою кровиночку, очень хорошо
понимала: четырехлетнюю девочку, убившую случайно маму, никто в тюрьму не
посадит, но нельзя, чтобы до Кати дошла правда. И никогда Юля не была
наркоманкой, свекрови пришлось оболгать любимую невестку. Старуха
изворачивалась, как могла, и даже стала ради Кати убийцей. Господи, как мне
жаль Тришкину! Лидии Константиновне досталось по полной программе. Сначала была
случайная смерть Майи: Игорь толкнул жену, та неудачно упала. Пришлось спасать
сына. А потом эта история с Юлей… Бедная, бедная Лидия Константиновна, кошка,
защищающая своих обожаемых котят!
Но она убийца! Можно ли ради счастья детей отправлять людей
на смерть?
У меня заломило в висках, к голове подобралась мигрень.
Боже, огромное спасибо тебе за то, что никогда не ставил меня в ситуацию, когда
требовалось сделать подобный выбор… Как бы я поступила на месте Лидии?
Рассказать Кате правду — значит убить девочку, а чтобы скрыть — надо заставить
замолчать жадных Нину и Вадима. Ну зачем, зачем Карякина и Каргополь начали
требовать денег?! А Сима… Она ведь тоже была кандидаткой на тот свет. И уж
совсем ни в чем не виноват тот парень, которого вместо Полуниной толкнула с
платформы метро Лидия. Нет, мне не жаль старуху. А может, все-таки жаль?
* * *
Около полуночи я вошла в комнату к Дегтяреву и протянула ему
кассету.
— Извини, искала пояс для смокинга, а нашла на полу,
под ящиком, ЭТО.
Александр Михайлович растерялся.
— Думал.., полагал.., я ее потерял, перерыл все…
— Теперь понимаю, почему ты отпустил Лидию за
лекарством, — сказала я.
Полковник закашлялся.
— Ну.., э.., ей на самом деле стало плохо.., подумал..,
что хорошего будет, если правда выплывет… Лидия Константиновна.., она.., а
девочка.., ей-то как потом жить…
— Давай не будем ничего объяснять, — перебила я
приятеля.
— Я должен был уничтожить кассету, — тихо сказал
Александр Михайлович. — Я ее схватил со стола, когда Лидия умерла, сунул в
портфель, а потом в шкаф и.., потерял. Сначала волновался, затем успокоился,
ведь если кто ее найдет, даже посмотреть вряд ли сможет. Или ничего не
сообразит.
— Я поняла.
— Ясное дело, — кивнул Дегтярев. — Ты вообще
догадливая и умная. Это правда, сейчас я не ерничаю. Талант детектива у тебя
налицо.
— Не стану спорить. Только я говорю сейчас не о
криминальной стороне истории.
— О чем же? — искренно удивился полковник.
— О любви. Странная она вещь. Вроде считается, что
любовь — вершина человеческих эмоций, но мне бы очень не хотелось испытывать
столь патологическое чувство, которое Лидия питала к сыну и внучке. Нет уж,
избави меня боже от такого накала страстей, — призналась я. — Нельзя
убивать ради любви.
