И тут в жизни Полундры случилась беда. Внезапно отошел в мир иной его боевой товарищ, с которым они когда-то вместе служили на Балтийском флоте, — Николай Медведкин. Несмотря на то, что официальная версия гласила: «Старпом потерпевшего крушение СК „Бесстрашный“, как и другие члены экипажа судна, погиб от переохлаждения», Соболев заподозрил неладное и начал собственное расследование. Так как труп ему не хотели показывать, он дождался, когда гроб с телом Медведкина привезут для похорон в родную деревню покойника, и уже на месте, улучив нужный момент, сам произвел осмотр. Увиденное подтвердило его опасения. Ни от какого переохлаждения старпом не погиб. Его убили. Причем, видимо, только со второй попытки. О чем свидетельствовали: сквозное огнестрельное ранение в правом предплечье покойника — значит, промахнулись; и многочисленные кровоподтеки на всем его теле — следовательно, довершили начатое, но уже не огнестрельным оружием, а предположительно дубинкой. В общем, забили моряка до смерти.
Так просто оставлять это дело Полундра не собирался и в очередной раз обратился за помощью к министру обороны, который не на словах, а на деле продемонстрировал ему свою решительность бороться с «оборотнями в погонах». А вдобавок попросил его о личной встрече, чтобы во всех подробностях описать свою версию произошедшего с Медведкиным и другими членами экипажа «Бесстрашного». То, что Арсеньев удовлетворит его просьбу об аудиенции, он особо и не рассчитывал. Все-таки человек занятой. Но на всякий случай Соболев перестраховался. Перебрался к тете в Москву, чтобы быть наготове. Кто знает, вдруг министр все же найдет свободное «окошко» в своем плотном рабочем графике для встречи с ним? И он тут как тут…
…Когда долгое время живешь в поселке городского типа, да еще не в панельной коробке, а в небольшом домике частного сектора, то, переехав в мегаполис, поневоле теряешься, замыкаешься сам в себе. Такое происходит с абсолютно каждым провинциалом, оказавшимся в большом городе. Привыкший к относительной тишине и размеренному ритму жизни, он никак не может привыкнуть к несмолкающему шуму и постоянной суете.
А потому Виктор Соболев целыми днями проводил в тетиной квартире, не горя желанием прогуляться по столице. Впрочем, совершить своеобразную экскурсию по Белокаменной можно было и не покидая четырех стен. Дело в том, что квартира, в которой на время поселился Полундра, хоть и была небольшой, двухкомнатной, но располагалась на двенадцатом этаже высотки, которая стояла прямо на набережной Москвы-реки. Отсюда, с высоты птичьего полета, открывался изумительный вид на город.
С кухни тянуло жареным мясом. То родная тетя бывшего боевого пловца запекала в духовке свое фирменное блюдо — курицу, фаршированную черносливом. Пенсионерка Клавдия Петровна, а именно так звали хозяйку квартиры, была женщиной гостеприимной. Ради дорогого гостя была готова в лепешку разбиться, лишь бы угодить. Ну, а своему единственному племяннику, которого она уже лет десять не видела, и вовсе организовала «королевский» прием. Выделила ему отдельную комнату. Настояла на том, чтобы тот курил в квартире, а не выходил на лестничную площадку, хотя и не переносила табачного дыма. А перед его приездом накупила гору продуктов, чтобы каждый день готовить ему что-то новенькое, а не «стандартные» макароны — картошка — рис. Баловала, одним словом.
Сам же Соболев, как мужчина самостоятельный и всю жизнь проживший холостяком, всячески этому сопротивлялся. Дескать, лучше бы отдохнули, Клавдия Петровна, телевизор посмотрели бы, газету почитали или с подружками в театр сходили — зачем все время на меня тратить? Но тетя была непреклонна. И Виктор, чтобы не обидеть родственницу, смирился с существующим порядком.
Полундра вдохнул ароматный запах жареной курицы, просачивающийся из коридора в гостиную, блаженно прищурился и подошел к окну. Окинул взглядом Москву-реку, зажатую с двух берегов «каменными джунглями». Вода была ему родной стихией и всегда радовала глаз. Как же он хотел вернуться в те недалекие времена, когда служил на Балтфлоте и каждый день созерцал бескрайнее море, рассветы и закаты над ним, бушующие волны и водную гладь! Но прошлого уже не вернуть. Хотя в душе Соболев надеялся, что вскоре все обязательно разрешится, и он вернется на флот, чтобы верой и правдой служить под Андреевским стягом своему Отечеству. Отечеству, в котором не будет места коррупции.
— Витя, обед готов! — послышалось с кухни.
На застеленном цветастой скатертью столе Полундру уже дожидались наваристый борщ и разрезанная пополам курица, напичканная испускающим сок черносливом. На десерт же гостеприимная тетя приготовила шарлотку. Так обильно Соболев прежде не обедал.
— Большущее спасибо, — чувствуя тяжесть в желудке, с улыбкой поблагодарил он заботливую родственницу.
— Может, еще добавки? — поинтересовалась пожилая женщина, вытирая руки о фартук.
— Вы меня так до смерти закормите, — засмеялся Виктор.
— От переедания в России еще никто не умирал, — заметила Клавдия Петровна.
— Умирал, — возразил Соболев. — Я вчера по ящику программу смотрел. Так там сказали, что в Калининградской области какой-то мужик, празднуя Масленицу, столько блинов съел, что его «Скорая» забрала. Но так и не довезла до больницы, прямо в машине скончался. А вы говорите.
— Это раньше на Масленицу мужики блины ели, а сейчас они водку пьют. И пьют в немереном количестве, — составляя в раковину грязную посуду, бросила пенсионерка. — Так что он не от переедания Богу душу отдал, а от злоупотребления «змием зеленым». А журналисты всякие небылицы выдумывают.
Вдруг Полундра решительно встал, подошел к раковине, возле которой хозяйничала Клавдия Петровна, и взял в руки губку с моющим средством. Пожилая женщина тут же запротестовала. Но было уже поздно. Соболев включил воду и приступил к мытью посуды. При этом он не обращал никакого внимания на сыплющиеся в его адрес упреки.
Наконец пенсионерка утихомирилась, смирилась с тем, что племянник вызвался ей помочь, — присела на табуретку, чуть склонила голову набок и миролюбиво спросила:
— Витя, помнишь ты мне говорил, что хочешь встретиться с министром обороны? — и получив утвердительный ответ, продолжила расспрашивать: почему не с премьером, президентом, в конце концов? У них же власти больше. Один раз кулаком по столу ударят — и все эти негодники, которые тебя с флота выгнали, как тараканы, врассыпную бросятся, по углам забьются. И в гибели друга твоего Николая, земля ему пухом, — перекрестилась она, — разберутся.
— Начнем с того, что он не погиб, а его убили, — поправил тетю Полундра. — Да и зачем беспокоить первых лиц страны, от государственных дел их отрывать, если все мои вопросы можно решить на уровне министра. А то, что он их решит, я нисколько не сомневаюсь. Арсеньев — человек дела. В этом я на собственном опыте убедился.
— Вот только примет ли он тебя? — всплеснула Клавдия Петровна руками.
Ответить на этот вопрос Соболев так и не успел. В дверь позвонили, и хозяйка квартиры пошла открывать, думая, что это пожаловала ее соседка по лестничной площадке, с которой они частенько пили чай в послеобеденное время. Подумал так и Виктор. Но уже через полминуты, когда из прихожей до его слуха донесся хриплый и недружелюбный мужской голос — понял, что никакая это не соседка. Тогда кто же? Может, сантехник или электрик? Но никого из них не вызывали.
