– Вот! Один с пеной, другой без! Понятна!
– Теперь понятна!
– Пятьдесят копеек с тебя!
– Это еще почему?
– Ай, сдача нет! Потом зайдешь, долью!
Старшему лейтенанту осталось только покачать головой:
– Ну ты и циркач!
Физиономия продавца расплылась в довольной улыбке:
– А как иначе? Деньги нада? Нада! Отец за этот точка знаешь сколько заплатил?
– Сколько?
– Машин купить можно!
– Да ты что?
– А ты как думал? У нас не Россия, за все платить нада. Не будешь платить, иди на завод, станок крути. Нищий будешь!
Запрелов поинтересовался:
– Тебе морду здесь еще никто не бил?
Толстяк испуганно взглянул на офицера:
– Ай, не хочешь пива, не надо. Возьми деньги, другой точка недалеко, за трамвайный путь. Но там не лучше. Везде одинаково. Жизнь такая.
Речь продавца прервали два прапорщика, в это время подошедшие к лавке. Один из них, полный, кивнув офицеру, крикнул в окошечко:
– Рашид, шельма! А ну, налей хорошего!
Пивник как-то встрепенулся:
– Григорич? Салам, дорогой! Сейчас, подожди, канистр достану, для тебя с завода не фильтрован.
– Смотри! А то как котенка в бочке утоплю, ты меня знаешь!
– Ай, конечно! Сейчас! Держи, тебе и твой друг!
Пивник выставил на подставку кружки с прозрачным и в меру пенным пивом. Сразу было видно: настоящее, свежее, не разбавленное.
Прапорщик между тем посмотрел на банки офицера, вновь позвал пивника:
– Эй, урюк, а ну подь сюда!
– А? Че? Иду, иду!
Он вышел из своей конуры, встав рядом с огромным прапорщиком.
Тот указал на банки старшего лейтенанта, спросив:
– Что это?
Пивник ответил без особого энтузиазма:
– Пиво!
Григорич, как назвал прапорщика узбек, грозно повысил голос:
– Это пиво?
– Канечна!
– Пей!
– Зачем? Я не пью!
– Запьешь! Пей, сказал, свою бодягу!
– Не-е!
– Тогда, блядь нерусская, быстро смени парашу на пиво и банки для своих чурбанов оставь, а офицерам чтобы кружки подавал. Или хочешь, чтобы тебя выкинули с территории городка?
Продавец засуетился:
– Да, да, сейчас! А выкидывать не надо! Тут рядом места нет, а на окраине кому продавать?
Через минуту перед Запреловым стояли две кружки прохладного пива со сдачей в 8 копеек.
Прапорщик посоветовал, указывая на Рашида:
– Вы, старлей, с ним построже! Борзый безо всякого предела! Но ссыкун еще тот. Так что если что, за шкибот и на улицу. А там прямо в пятак! И безо всяких базаров. Иначе уважать не будет. А они нормальные, только когда уважают! А вас в Афган?
Запрелов подтвердил:
– В Афган!
Прапорщик вздохнул, поднял кружку:
– Ну, давай, за тех, кто там, «за речкой», долг свой интернациональный исполняет!
Выпили. Расстались.
Этот случай запомнил командир роты и помнил до сих пор.
Взяв полотенце, капитан направился на выход, намереваясь перед сном принять душ. И на входе столкнулся с Лизой!
– Здравствуй, Илья!
Медсестра являла собой саму скромность. Наигранную, возможно, отрепетированную.
– Уже виделись, – напомнил Илья, – ты чего пришла?
– Ты опять на войну уходишь?
Капитан покачал головой:
– В этом гарнизоне хоть что-то скрыть можно?
Лиза взглянула ему в глаза:
– Можно! Но только то, что желаешь скрыть! И если есть что скрывать. Остальное, в том числе ложь, невозможно!
– Ты на что намекаешь? На наш вчерашний разговор? Думаешь, надрался и ни хрена не помню? Ошибаешься.
– Может, впустишь? А то люди кругом, так и шарят глазами!
– Тебя это смущает?
– Да, представь себе, смущает!
– С каких это пор?
– Как только встретила тебя! Но ты пропустишь меня? Я ненадолго. Не волнуйся!
Капитан посторонился, пропуская женщину в отсек. Хочет выговориться, пусть говорит. Может, на самом деле корит себя за измену. Только ничего уже не поправить. И не в измене было дело.
Лиза прошла в спальню.
Встала под кондиционер, прошептав:
– Как хорошо! А у нас что-то забарахлил!
– Если ты насчет кондера, то не по адресу, извини, но я не мастер по ремонту бытовой техники.
– Я знаю! Ты не мастер, ты разрушитель. Бессердечный и безжалостный разрушитель всего святого, что есть у женщины.
Капитан удивился:
– Ого?! Как мы заговорили? Продолжай! Красиво говоришь! Научил кто?
Лиза вздохнула:
– Все оскорблять хочешь? Тебе это удается!.. Скажи, Илюша, а тебе не жаль меня? Хоть капельку?
– А чего тебя жалеть? Женщина видная, красивая, молодая. Кавалеров хоть отбавляй, только пальцем помани. Деньжат здесь, в Афгане, подзаработаешь, шмотками импортными затаришься. Да из тебя такая невеста в Союзе будет! А то и отсюда холостячка какого вытащишь. Так чего тебя жалеть?
Женщина подошла к капитану. Положила ладонь на волосатую грудь.
– Я о другом, Илья! Тебе любви моей не жаль?
Запрелов изобразил удивление:
– А разве была какая-то любовь?
Лиза смиренно произнесла:
– Была… и остается! Это моя любовь к тебе.
Капитан вздохнул:
– Ну вот, началось все по новой! Ты что, не поняла смысл вчерашнего разговора? Или я теперь должен каждый раз тебе это повторять? Между нами все кончено! И, пожалуйста, иди в свой батальон или еще куда, мне надо душ принять и выспаться.
– Значит, выход? Ночью?
– Иди, Лиза! Ну не дожидайся, чтобы я вновь стал с тобой груб. Не вынуждай.
Но Лиза не тронулась с места. Напротив, она ближе прижалась к офицеру, подняв взгляд, который до этого прятала. И глаза ее горели страстью! Капитан попытался оттолкнуть ее от себя, но она вцепилась в него:
– Илья, Илюшенька! На все согласна, хочешь бей, хочешь топчи, хочешь выгони, но дай последний раз насладиться тобой. Чтобы на всю жизнь запомнить.
Ротный упустил момент, когда следовало решительно все это пресечь, и она перехватила инициативу. Почувствовав слабинку в поведении офицера, женщина отпустила его, чтобы, сбросив халат, под которым совсем ничего не было – Лиза готовилась к этому приходу, – вцепиться жаркими губами в его губы, обняв за талию.
