– К нам тебя тоже не возьмут, с женой-то убийцей!
– Я Але чистый паспорт сделал, – спокойно заявил Федор. –
Все продумал, до мелочей. Дела ее в архиве нет, начнут проверять, ничего не
найдут.
– Куда ж делось? – спросил Волков.
– Пропало.
– Ясненько!
– Документы в полном порядке, она мою фамилию возьмет,
Кулькиной станет.
– Если обстряпал все ловко, оставайся в милиции.
– Нет, у нас такое не пройдет, – вздохнул Федор, – Алю в
лицо кое-кто в отделении знает. Порекомендуй меня в инкассацию, а?
Примерно час Кулькин уговаривал Петра. В конце концов Волков
сломался и сказал:
– Ладно, только действовать надо хитро. Если я тебе
протекцию составлю, то не возьмут.
– Почему? – поразился Кулькин. – Думал, наоборот. Обычно,
если лучший сотрудник кого приводит, то его знакомому зеленый свет.
– У нас все с ног на голову перевернуто, – начал просвещать
приятеля Волков. – Дружба между инкассаторами не поощряется, начальство боится,
вдруг они сговорятся и деньги украдут.
– Вот в чем дело! Значит, мимо хорошая служба…
– Погоди расстраиваться, – остановил Кулькина Волков. –
Сказал же, помогу. Только нам придется делать вид, будто мы незнакомы. Ясно?
Смотри, не кинься ко мне с протянутой рукой.
– Уж не дурак, – засмеялся Федор. – Слышь, Петяха, устроишь
меня, век благодарен буду!
Феня не знала, каким образом ее хозяин решил проблему, но
Кулькин получил вожделенное место и пришел вместе с женой благодарить Петра.
Волковы накрыли стол, нянька, сновавшая между гостиной и кухней, оказалась
поражена внешностью Алевтины. Убийца смотрелась невинной овечкой – маленькая,
даже тщедушная, с детски-кукольным личиком и облаком светло-русых волос над
головой. На все вопросы она отвечала коротко, сама разговоры не заводила и
около красивого, фигуристого Федора смотрелась застиранной тряпкой.
Когда гости ушли, Анна сказала Петру:
– Ну и страшная у Федьки баба. Чего он в ней нашел?
– Сам не понимаю, – ответил Волков, – ни рожи ни кожи. Вот
ты у меня красавица!
Несколько следующих лет пролетели вполне счастливо. Волковы
собирали деньги на дачу – Петр мечтал на выходные выезжать в лесок, жарить
шашлыки, ловить в близлежащем озере рыбу. У Кулькиных родился ребенок, то ли
мальчик, то ли девочка, Феня забыла пол младенца. Федор по-прежнему возил
деньги, Алевтина работала продавцом в обувном магазине. Она совершенно не
изменилась, оставалась такой же блеклой и тихой.
Каждый вечер тридцать первого декабря семьи собирались
вместе, по очереди то у Петра с Аней, то у Федора с Алей. Была у них такая
традиция. Роковой Новый год отмечали у Волковых. Мужчины сильно выпили, женщины
тоже от души угостились шампанским. Фене стало плохо – от сладкого, сильно
газированного напитка заболела голова, и няня легла спать в комнате детей.
Около четырех утра Феня проснулась и пошла на кухню, ей
очень захотелось пить. Боясь разбудить хозяев, няня не зажгла свет и не надела
тапочки, чтобы не греметь шлепками. На цыпочках, бесшумно, словно кошка, Феня
приблизилась к кухне и замерла.
У подоконника целовалась пара. Нянька притаилась в коридоре.
Сначала ей показалось, что это Петр и Анна нежничают в полутьме, освещенные
светом луны, падающим через незанавешенное окно, но потом мужчина заговорил, и
Феня с величайшим изумлением поняла: ее хозяйка только что страстно прижимала к
себе… Федора.
– Люблю тебя, – пробормотала мать семейства.
– Я тоже, – ответил Кулькин.
– Что же делать?
– Пока не знаю.
– Мы слишком поздно все про себя поняли, – всхлипнула Аня. –
У меня трое детей, и у тебя ребенок.
– Выход найдется, – попытался утешить любовницу Федор.
– Выход… Куда? – мрачно поинтересовалась Аня. – Так всю
жизнь и проведем, прячась по углам. Раньше хоть у вас с Петром смены не
совпадали, а теперь в пару поставили, вообще шансов встретиться нет. Смотрела
сегодня на тебя за столом и думала: «Ну зачем ты на этой крысе женился?»
– Аля хорошая, – пробормотал Федор, – но я ошибся, принял
жалость за любовь.
– Мы оба не так построили свою жизнь! – со слезами
воскликнула Анна. – Теперь ничего не поделать. Так и умрем в разлуке.
До слуха Фени долетели ее сдавленные рыдания.
– Любимая, успокойся, – глухо произнес Кулькин.
– Не могу так больше, – простонала Анна. – Тайком, урывками,
на кухне, с ужасом оглядываясь, вдруг кто войдет… Хочу открыто, при всех
закричать: «Он мой!»
– Подожди немного.
– Чего? Ты оставишь Алю?
– Возможно, – уклончиво ответил Федор. – А ты уйдешь от
Петра?
– Да! – безо всякого раздумья воскликнула Анна. – Хоть сию
минуту! Пошли, все ему скажем.
– Так нельзя.
– Вот видишь! Испугался!
– Нет, просто не привык решать вопросы наскоком.
– Ты меня не любишь! – в отчаянии упрекнула Анна. – Я тебе
нужна просто для развлечения.
– Милая, – зашептал Федор, – следует проявить осторожность.
– Кого нам бояться?
– Люди осудят!
Анна коротко рассмеялась:
– Мне плевать.
– У нас дети, – напомнил Федор.
– Это его дети, – презрительно отозвалась Анна, – у НАС
никого нет.
– Аля не виновата.
– Я против нее ничего не имею, кроме одного: твоей женой
должна была стать не она.
– Аля много пережила.
– Сейчас заплачу.
– И она очень злопамятная. Тихая, тихая, а по-настоящему
злая.
– Ты к чему клонишь? Решил от меня избавиться? Лучше говори
прямо! – заявила Анна. – Я не из тех, кто цепляется за мужика и устраивает
дебоши. На мой взгляд, горькая правда приятней сладкой лжи!
– Мы будем вместе, – торжественно объявил Федор, – и
никакого скандала не случится. Аля отпустит меня, Петя тебя.
– Цирк! Да твоя баба вой поднимет!
– Нет.
