Договорить он не успел, потому что снова ожил дверной
звонок. Забыв посмотреть на экран домофона, я распахнула створку и увидела свою
подругу Таню Борейко. Но в каком виде!
На Татьяне криво сидело ярко-красное шелковое платье, один
рукав был разорван, второй покрыт пятнами, а из декольте почти вываливался
слишком пышный бюст (не так давно Танюшка решила приукрасить себя и обзавелась
роскошной силиконовой грудью пятого размера). Подол шикарного наряда был
измазан грязью. Май в нынешнем году выдался прохладным и мокрым, Таня, шагая от
калитки, основательно испортила дорогой прикид. Волосы Борейко торчали в разные
стороны, макияж превратился в черно-красно-бежевые потеки, колготки «радовали»
глаз дырками и стрелками, а одна нога оказалась без обуви.
– Привет! – Таня икнула. – Вот, к тебе приехала.
– Зачем? – весьма невежливо осведомилась я.
– У меня б-б-беда, – прозаикалась Танюша, – д-д-домой никак…
ик… ик… ик…
Тёма, вытаращив круглые глаза, глядел на Борейко, а та,
продолжая издавать странные звуки, выудила из крошечной сумки трясущийся
мобильник и, приложив его к уху, проворковала:
– С-с-слушаю! Д-да, я. Че? Не! Че? Не. Че? Да. Я? Не!
Совсем! Я? Че? Ну ты, блин, даешь! Я у Дашки. К-какой? Ясный перец, у
Васильевой! Мы ж вместе на тусо… ик… ик… Ща, она те сама скажет! На!
Не успела я моргнуть глазом, как Татьяна всунула мне
крошечный, похожий на полусгрызенный леденец мобильный и, распространяя сильный
запах алкоголя, прошептала:
– Выручай! С-с-скажи моему, что я тут ночевала, ик… ик!
И как бы вы поступили в подобном случае? Я прижала
отвратительно выглядящий аппаратик к уху.
– Слушаю.
– Дашута, ты? – загремел в ухо голос Сергея, мужа Тани. –
Моя где?
– У нас, в Ложкине, – ответила я.
– Давно? – слегка сбавил тон супруг.
– Извини, не посмотрела вчера на часы, когда ей дверь
открывала, – принялась я врать.
– Вы вместе на тусовку ходили?
– Да, – лихо солгала я.
– И куда? – продолжил допрос Серега.
– Послушай, – старательно изобразила я возмущение, – время
раннее, сегодня выходной, весь дом спит, а ты трезвонишь!
– Ну прости, – начал извиняться Серега. – Я в Америке, по
делам бизнеса. Не сообразил про большую разницу во времени, здесь вечер. Ты ж знаешь
Таньку! Вот я и беспокоюсь. Но раз она у вас, то полный порядок.
Я захлопнула крышку и протянула сотовый покачивающейся Тане.
– Держи.
– С-с-спасибо, – просвистела та, сделала шаг вперед,
запнулась о сумку Тёмы, взвизгнула и начала падать.
Мы с мужчиной бросились на помощь к терпящей бедствие
Борейко, но не успели. Продолжая верещать, словно заклинившая автосигнализация,
Танюха рухнула на пол, обвалив вешалку и зонтичницу.
– Ну что за безобразие! – раздался из коридора возмущенный
голос Зайки, и через секунду ее хрупкая фигурка, замотанная в розовый пеньюар,
показалась в прихожей. – Это кто? – сердито осведомилась Ольга. – Какого черта
они тут?
– Здорово, Ольгуньчик! – проорала Танюша, сбрасывая с себя
разнокалиберные зонтики. – Беда у меня! Ой, бедища! Вот, пришла у Дашки помощи
просить, она одна способна человека спасти.
– Ясно, – кивнула Зайка. – А это твой… э… обоже? Сергей
опять в Нью-Йорк улетел?
– Обижаешь! – воскликнула Борейко. – Зачем мне такой урод?
Ты на его пальто глянь! Где только отрыл такое?
– В магазине купил, – робко ответил Тёма. – А что, плохо
смотрится?
– Офигительно! – резюмировала Танюха и стукнулась головой о
галошницу.
– Если он не с ней, – попыталась добраться до сути Ольга, –
то зачем пришел? Причем в такую рань. Милейший, вы сантехник? У нас снова
воздушный фильтр сорвало?
– Нет, – вздрогнула я, с ужасом вспоминив недавнюю аварию,
когда залило водой весь первый этаж, – это всего лишь Тёма, сын Дегтярева.
Зайка села на галошницу.
– Кто? – растерянно спросила она.
– Эй, поосторожней! – завозмущалась Танька. – Ты мне чуть не
на башку плюхнулась, раззява!
– Чей сын? – недоумевала Ольга, разглядывая красного,
вспотевшего от смущения Тёму.
– Говорит, что полковника, – вздохнула я. – Знаешь, Зая, ты
отведи парня в столовую, дай ему кофе и выясни ситуацию, а я пока займусь
Танюшкой.
– Ладно, – обалдело согласилась Ольга. – Артем, следуйте за
мной.
– Я Тимофей, – поправил «сынок».
– Но ведь представились Тёмой, – напомнила я.
– В паспорте стоит Тимофей Николаевич Ведро, – с
достоинством объяснил гость, – но для своих я Тёма.
– Ведро… ведро… Где ведро? – спросила Зайка. – Не вижу
никакого ведра. Зачем оно вам? Уж не возите ли в нем вещи?
– Ве?дро – это я, – без тени улыбки пояснил Тёма. – Ударение
на первом слоге – Ве?дро, фамилия такая. Неужели никогда не слышали?
– Нет, – решительно ответила Зайка, – с ведром до сих пор не
знакомилась, у нас на канале, правда, есть оператор Тачка.
– Ха-ха-ха, – четко произнес Тёма, – вы меня разыгрываете.
Таких странных фамилий не случается.
Таня наконец встала на ноги.
– Он идиот, – резюмировала она, – ведро, тачка… Одного поля
ягоды.
– Не отвлекайся. Так что у тебя стряслось? – спросила я.
Борейко плюхнулась на галошницу, не в силах долго удерживать
вертикальное положение, и завопила:
– Дашка! Спаси! Меня Серега убьет!
– Давай по порядку, – приказала я, – и без лишних эмоций.
Танюха прижала руки к груди.
– Погибаю!
– Спокойно.
– Уже труп!
– Пока еще нет, говори спокойно.
– Прямо тут?
– Можем пойти ко мне в спальню.
Борейко вскочила и, уже совершенно не шатаясь, побежала к
лестнице.
