– Ну, с младенцами, слава богу, проблем у меня нет, дети
выросли, – заулыбалась старушка и, встав около двери, расположенной напротив
квартиры Риты, стала вынимать из кармана ключи, – а вот с продуктами непросто,
но я их в мусорном коробе поднимаю. Конечно, звучит ужасно, если не знать, что
этим приспособлением аж с пятидесятых годов никто не пользуется. Да и кому его
включать? Из старых жильцов одна я осталась, новые поди и не знают, что оно тут
имеется. Вот, хоть нашу лестничную клетку взять. Там, – палец бабушки уперся в
дверь Риты, – Секридовы обитали. Хорошая семья, я с их бабушкой дружила.
Вернее, по-соседски общалась. Мы тут раньше одной семьей жили, до войны, имею в
виду. Потом люди испортились, черт-те кто понаехал, ремонты сделали, стены
посшибали, вентиляцию нарушили. Спасибо, Михаил Сергеевич вмешался, наш
домоуправ, запретил мусорный подъемник ломать. Он в специальной шахте. Ну,
соседи и позаложили дверки, а я оставила. И Вера Секридова, дочь Марии
Нефедовны, тоже им пользовалась. Очень удобно! Понимаете?
– Нет, – ответила я и тут же пожалела о своей неуместной
честности.
Сейчас болтливая бабуся заведет нескончаемый рассказ про
прежние времена, и мне не отделаться от старухи. Вечно я влипаю в идиотские
ситуации! Следовало покривить душой, приветливо воскликнуть: «Да-да!» – и
удовлетворенный божий одуванчик мирно удалился бы к себе. А теперь придется
выслушивать «лохматые» истории, рассказы о давно умерших, абсолютно мне
незнакомых личностях.
Так и произошло. Бабушкины глаза вспыхнули огнем, я
безнадежно заулыбалась. Пожилые люди обожают поговорить, только их редко
слушают – родным некогда, а посторонние не намерены общаться с чужими бабками.
У современного человека времени порой не хватает на своих родителей, где уж тут
уделять внимание чужим старикам.
– Наш дом возводил архитектор Кроппе, – завела старушка, – и
было это в одна тысяча девятьсот двадцать первом году. Я, естественно, Карла
Вольфовича не помню, потому что появилась на свет позднее, но мамочка много
рассказывала о тех временах. Была в них романтика! Здание задумывалось как
модель новой жизни. Все удобно, технически отлаженно! Тут сделали массу
приспособлений: самооткрывающиеся окна, газовые плиты встроили в стену, да и…
Ровный голосок бабули звучал успокаивающе, я перестала вслушиваться
в ее речь, но продолжала машинально кивать, изредка восклицая:
– Да-да! Да.
Хорошо, что симпатичная старушка не предполагала, какие
мысли бродят в голове ее слушательницы, иначе бы страшно обиделась. А я
раздумывала вот над чем. Где Рита? Куда она подевалась? Отчего не открывает
дверь? Неужели манекенщица, наплевав на опасность, ушла? Хотя пятнадцатое мая
миновало и Рите вроде бы уже ничто не угрожает. А грозило ли? Алевтина
парализована, она никак не способна причинить кому-либо вред. Но куда подевалась
Алиса?
Легкая рука коснулась моего локтя.
– Значит, договорились? – спросила бабушка.
– Да, – на автопилоте согласилась я и тут же насторожилась:
– О чем?
– А то артрит совсем замучил.
– Сочувствую.
– Достанете сумку? Она тяжелая!
– Откуда?
– Так из подъемника, – засмеялась старушка. – Нет,
современная молодежь совершенно беспамятная. Ну ведь только пояснила: кошелка
стоит в нем, надо поднять, а у меня суставы ломит.
– Конечно, – кивнула я, уразумев проблему, шагнула к узким
дверкам и остановилась. – Погодите, вы же сказали, что лифт не работает.
Бабуся покачала головой:
– Экая вы, деточка! Речь шла о мусорнике. Неужели не
сообразили?
– Нет, – ответила я, – простите.
– Ну ничего, – закивала собеседница, – не расстраивайтесь,
сейчас много хороших лекарств придумали, и не такое лечат. Главное, вы
согласились помочь. Пойдемте, покажу.
Открыв дверь в свою квартиру, старушка сделала приглашающий
жест рукой:
– Сюда, пожалуйста.
Я вошла в полутемную, достаточно просторную прихожую.
Апартаменты болтливой бабушки были точь-в-точь как у Риты, однако передняя
выглядела шире. Но через пару мгновений стало ясно, отчего коридор у Секридовой
казался уже: в квартире манекенщицы были сделаны встроенные шкафы, в одном из
которых я и обнаружила то ли спящую, то ли мертвую Алису.
Бабушка щелкнула выключателем, вспыхнула люстра.
– Вот, видите в стене дверку? – спросила хозяйка.
Я прищурилась:
– Да, похоже, там щиток, но он какой-то очень уж большой.
– Нет-нет, не щиток, – хитро заулыбалась пенсионерка, –
открывайте.
Я распахнула большие створки и увидела колесо, похожее на
штурвал, и железные тросы, уходившие вниз.
– Это что? – ахнула я.
– Вы повертите механизм, – засмеялась бабушка.
Я послушно начала вертеть колесо, раздался скрип, и спустя
пару минут, к моему невероятному удивлению, показался короб, в котором стояли
два пластиковых пакета, набитые продуктами.
– Сделайте одолжение, – ласково прожурчала бабуля, – выньте
сумки и отнесите на кухню. Хорошо, что я вас встретила, одной бы мне их не
вытащить. Тут следует слегка наклониться, а мне это уже не под силу. Теперь
пошли на кухню.
Я подхватила тяжеленные торбы и поволокла их по коридору.
– Уже говорила вам, – бухтела бабушка, – наш дом возводился
талантливым архитектором. То, что вы сейчас увидели, – прообраз современного
мусоропровода. На платформу полагается ставить бак с отходами и спускать,
вращая колесо. Наши мамы так и поступали. Если меня не подводит память, дворник
в семь утра и в девять вечера принимал бачки, опустошал их, ставил назад, и
хозяйки получали пустые ведра, не выходя во двор. Удобно?
– Очень, – согласилась я.
– А после войны порядка не стало, – пригорюнилась старушка.
– Дворники не те пошли, во дворе поставили баки, народ начал сам с ведрами
бегать, про подъемники забыли, а кое-кто и вовсе их заложил.
– Интересно, а человек там поместиться может? – тихо
спросила я.
Старушка деликатно кашлянула:
– Дело, конечно, давнее, да и не с лучшей стороны оно меня
характеризует… Но мама моя была строга, а я хотела погулять… Понимаете?
– Естественно, – улыбнулась я.
Бабуля мелко засмеялась:
