— Чего тут не понять, — ухмыльнулся Воскобойников, — бегает она по утрам. Бег от инфаркта, слышал? Она и меня постоянно с собой тянет. Сегодня удалось отбиться — мужики приехали, надо было объяснить, что к чему. Ну вот теперь ты с ней и будешь бегать по утрам.
Корсаков вздохнул — не хотелось огорчать друга, но придется.
— Паш, я, наверное, поеду в Москву.
Воскобойников вытаращил глаза и сразу стал похож на вырезанного из коряги лешего.
— Ты чего? Только же приехал.
— Понимаешь, я тут подумал ночью. Нельзя мне скрываться сейчас. После пожара искать меня будут…
— Да фигня все это, — махнул рукой Павел, — рассказывай, что еще случилось.
— Соседа моего убили.
— Владика, — ахнул Павел.
— Нет, Трофимыча. Он на первом этаже жил. Если коротко: мы с ним подрядились стены ломать в старом особняке. Ну, я отлучился примерно на час, полтора. Прихожу, а он убит. Я это время провел с нашим участковым, так что алиби есть, но если спрячусь — убийство повесят на меня.
— Да-а, — протянул Павел, — и вправду черная полоса у тебя. — Он помолчал, покусал ус, обдумывая сказанное, — надо ехать. Мой тебе совет: позвони участковому прямо с вокзала. Договорись о встрече. Мужик-то нормальный?
— Хороший мужик, — кивнул Корсаков.
— Ну вот. Поговоришь с ним: так, мол, и так. Если он тебе алиби обеспечит — иди, сдавайся. Ну, а если почувствуешь, что он крутить начинает — сразу возвращайся. Перекантуешься у меня, а потом что-нибудь придумаем.
— Спасибо, Паша.
— А-а, ерунда, — отмахнулся Воскобойников, — сейчас Марина вернется, позавтракаем, проводим тебя на станцию… эх, не успел ты ее окрутить!
— Я ее не буду окручивать, Паша, — покачал головой Корсаков, — даже и не попытаюсь. Вот ты мне совет дал, позволь и я тебе кое-что скажу: если ты упустишь эту женщину — ты самый большой кретин, какого я знаю. Она же в тебя влюбилась, дурачок.
Воскобойников оторопело похлопал глазами.
— Не может быть, — неуверенно возразил он, — просто засиделась в девках, вот и вешается на шею, кому ни попадя.
— Паша, когда я насчет баб ошибался? — спросил Корсаков.
— Ну-у… — задумался Воскобойников, — а может ты в последнее время нюх потерял?
— Нюх, как у собаки, а глаз — как у орла, — процитировал Корсаков. — Что тебя беспокоит? Тебе даже делать ничего не придется, ты только покажи, что она тебе не безразлична. Марина — женщина деловая, она сама все сделает: и в любви объяснится и руку и сердце предложит. От тебя же, слона малохольного, такого не дождешься, — Корсаков ткнул приятеля в объемистый живот, — на свадьбу только не забудьте позвать.
У Марины была старая «Нива» — она стояла за бытовкой и Корсаков ее вчера не заметил. Его подвезли до платформы электрички. Марина, как видно, что-то почувствовала: весь путь до станции она сосредоточенно глядела на дорогу, была молчалива и серьезна. Воскобойников наоборот сыпал шутками, рассказывал забавные случаи из студенческой жизни, но получалось у него натужно, будто за шутками он хотел спрятать беспокойство.
На платформе электрички Корсаков отвел Марину в сторону. Воскобойников за ее спиной умоляюще сложил руки, потом погрозил кулаком, но Игорь только усмехнулся.
— Марина, скажите, вы любите Пашку? — спросил он, внимательно глядя ей в глаза.
Она не опустила взгляд, но жаркий румянец покрыл ее щеки.
— Да, я люблю его, — сказала она с вызовом, — и что дальше?
— Ну, слава Богу, — сказал Корсаков, — тогда вот что я вам скажу: этот толстокожий, — он указал на маявшегося в нескольких шагах от них Воскобойникова, — кроме, как чинить всякое старье, в смысле реставрировать то, от чего другие бы с негодованием отказались, ничего больше не может. Я уверен, что ваши чувства взаимны, но если вы ждете, что он объяснится вам в любви, то вы глубоко ошибаетесь. Поэтому: берите быка, в смысле — Пашку, за рога и ведите его в стойло, в смысле — в загс. Я уверен, упираться он не будет.
Марина оглянулась на Павла. Тот сделал вид, что сильно заинтересовался маневровым тепловозом на соседних путях.
— Вы знаете, Игорь, я уже догадалась, что он, что называется, тюфяк. Особенно при общении с женщинами. Я не хотела навязываться — а вдруг я ему безразлична.
— Вовсе нет. Поверьте, он только и ждет первого натиска, чтобы сдаться на милость победителя. Если вы найдете в себе силы — действуйте.
Подошла электричка. Воскобойников стиснул Корсакова так, что у того затрещали ребра, напомнив про охранников Александра Александровича.
— Продал друга? — шепнул Павел.
— Не продал, а сдал в вечное пользование, — сдавленно промычал Корсаков, — пусти, убивец, а то на помощь позову.
Марина подала ему руку, твердо пожала, потом подалась вперед и чмокнула Корсакова в щеку.
— Спасибо вам.
— Не за что, — пожал плечами Игорь, — желаю удачи.
— Да, Игорек, если что — сразу возвращайся. Договорились? — Павел хлопнул его по плечу.
— Договорились, — успокоил друга Корсаков.
Уже из электрички, через стеклянные двери, он увидел, как Марина повернулась к Воскобойникову и требовательно о чем-то спросила. Павел, слегка отступив под ее напором, развел руками и, судя по его несчастному виду, промямлил что-то невразумительное. Корсаков усмехнулся. Так и надо с Пашей. Хватит, погулял. Пусть хоть у него будет все в порядке.
В Москве шел мелкий дождь. Шлепая по лужам, Корсаков спустился в метро, купил телефонную карту и позвонил в пятое отделение милиции. Участкового на месте не оказалось. Голос дежурного показался Корсакову знакомым, но представляться он не стал и только спросил когда Сергей Степанович появиться в отделении.
— Месяца через три, — сказал дежурный, — в командировку посылают Сергея Степановича. А кто его спрашивает?
Корсаков повесил трубку и попытался вспомнить номер домашнего телефона Федорова. С третьей попытки он попал, куда хотел — Федоров сам подошел к телефону.
— Здравствуйте, Сергей Степанович, — сказал Корсаков.
— Здравия желаю, — буркнул участковый. Похоже, он был не в духе, — кто говорит?
— Э-э… помните, я как-то задал вопрос: к чему кандалы снятся?
В трубке долго молчали. Наконец Федоров откашлялся.
— Помню. Я еще ответил: к ним, кандалам, значит, и снятся.
— Надо бы поговорить, Сергей Степанович. Вы моя последняя надежда.
— Поговорить не помешало бы, — согласился Федоров, — только запарка у нас на участке. Пожар, да еще и убийство в придачу. Начальство озверело, понимаешь ли. Всех на ноги подняли — убийцу ищем.
