— Ну зачем же напиваться? — с гортанным воркованием в голосе спросила Эрика.
— Это единственный способ узнать друг друга поближе. И самый надежный способ проверки, кто есть кто. Мы долго жили в условиях тоталитаризма и придумали сотню уловок. Например, кто не пьет наравне со всеми, тот — стукач КГБ.
Никто не хотел, чтобы его заподозрили. Через каких-то двадцать минут Максимов довел кампанию до нужной кондиции.
«Наш человек», — подумал он о Леоне.
Француз не отставал, опорожняя рюмку за рюмкой. Пил, как полагается, пьянея медленно и солидно. Ни выкриков, ни истерического веселья, ни истерики.
«Тяжелый случай», — определил Максимов, отводя взгляд от раскрасневшейся Эрики.
Слишком долго смотреть в ее глаза с расширенными зрачками было опасно. И так уже ножка под столом, сбросив туфельку, настойчиво щекотала ногу Максимова.
* * *
Какие бы у вас ни были планы на ночь, следует проводить подвыпившую даму до дверей ее дома. Мало ли что может случиться.
Эрика со второго захода попала ключом в скважину замка. Распахнула дверь.
— Зайдешь? — Вопросительной интонации не было. Только ожидание.
— На пять минут, — кивнул Максимов.
По улыбке Эрики он понял, что в аэропорт ему суждено ехать из гостиницы.
В номере Эрика усадила Максима в кресло, сама прошла в спальню.
— Теперь моя очередь тебя спрашивать, — раздался из-за двери ее голос.
«Интересно, о чем можно спросить под микрофон?» — подумал Максимов, разглядывая потолок.
— Твой роман с девочкой подошел к концу?
«Вот стерва». — Максимов зло покосился на дверь спальни.
— На середине, если ориентироваться на «Ромео и Джульетту». Осталось только отравиться.
Эрика звонко захохотала.
Смех оборвался на высшей точке. Перешел в покрякивание, а оно — в надсадный кашель.
В спальне что-то упало, покатилось по полу. Послышалось сипение, будто Эрику душат.
«Черт, не дай бог! Не зря же называют Рэдиссон-Чеченская».
Максимов вскочил, распахнул дверь.
Эрика, тяжело дыша, лежала поперек кровати. Прикрывать наготу не стала, руки были заняты. Она сдавила горло и тихо мычала.
— Что случилось?
— Хелп ми, — почему-то по-английски прохрипела Эрика.
Максимов перевернул ее на бок, хлопнул ладонью по спине.
Эрика охнула, глубоко вздохнула.
В следующую секунду она вскочила на ноги. Заметалась по постели.
Максимов, увидев ее вздувшиеся, словно она хотела надуть шарик, щеки, сразу сообразил, в чем дело. И отскочил к дверям, распахнув их во всю ширь. При этом постарался не оказаться на одной линии с Эрикой. Она пулей пролетела через гостиную. Хлопнула дверь в ванную.
— Перепила, — поставил диагноз Максимов. Грехопадение отменялось ввиду неспособности одной из сторон, и Максимов упал в кресло, расслабленно вытянув ноги.
«Бодливой корове бог рогов не дает», — усмехнулся он. Закурил. Стал ждать, когда утихнут соответствующие звуки в ванной.
Ожидание затянулось. Сигарета догорела до фильтра, а Эрика все никак не могла привести себя в порядок. И стало подозрительно тихо.
Максимов подошел к двери ванной. Постучал, сначала вежливо, потом — настойчиво.
Эрика не отзывалась.
Максимов рывком сорвал щеколду на двери.
Потомственная дворянка лежала, свернувшись калачиком, на резиновом коврике.
— Хелп ми, — прошептала она синими губами.
«Дело плохо», — наметанным взглядом определил Максимов.
* * *
Врач, пожилой дядечка в толстых очках, отошел от постели. Стал стягивать с себя белый халат. Очевидно, правила гостиницы требовали не поднимать паники. Халат он надел только в номере.
— Ну? — не утерпел менеджер.
— Что сказать… Плохо дело. — Врач потер ладони. — Грибочки ели? — спросил он у Максимова.
— Я нет. А она — да.
— Вот-вот, — удовлетворенно кивнул врач. — А потом водочкой усугубили.
— У нас ужинали? — Менеджер подступил к Максимову с другого бока. — В каком ресторане?
— Нет, в «Ёлках-палках» на Смоленке.
— А! — Менеджер облегченно вздохнул. Выражение провинившегося школьника тут же слетело с его физиономии. — Так, Сигизмунд Яковлевич, она доедет живой?
— А куда вам надо, чтобы она доехала?
— В больницу, елы-палы! Как ее там… Американский медицинский центр.
— Туда бы даже я поехал. Язву подлечить.
— На фиг ее отсюда! — командирским шепотом распорядился менеджер. — Чтобы через десять минут она уже была в машине. Ясно?
— Что тут непонятного?
— И прекратите отвечать вопросом на вопрос! Достали уже, — не выдержал менеджер.
— Почему бы старому еврею с медицинским дипломом не ответить вопросом на вопрос? — Сигизмунд Яковлевич оттопырил нижнюю губу.
— Да иди ты!
Менеджер выскочил из номера.
— А вы, молодой человек?
— Я поеду с ней. Только предупрежу друга.
Леон жил в соседнем номере, но вызов врача был осуществлен так профессионально незаметно, что никто из постояльцев — и он в том числе — ничего не заподозрил.
Максимов долго стучал в дверь, несмотря на табличку «Не беспокоить» на ручке.
Наконец дверь приоткрылась, в щель просунулось недовольное лицо Леона.
— Ты? — удивился он. — Извини, я не один.
— Набираешь сексуальный запас перед поездкой? — усмехнулся Максимов. — Потревожил, чтобы сказать — летим вдвоем.
Леон наморщил лоб.
— Не понял?
— Эрика вроде бы отравилась грибами. Сейчас в больницу повезут. — Максимов погрозил Леону пальцем. — А ты молодец, парень. Хорошо придумал.
— Что?
— Зачем нам в горах бабы.
Максимов отступил от двери, оставив Леона в полном недоумении.
Пикап «скорой помощи» плавно качнулся на рессорах. Остановился.
Эрика лежала на носилках. В локте левой руки торчала игла капельницы. Правой она крепко сжимала пальцы Максимова.
Потянула к себе, приглашая нагнуться.
— Это Леон, — прошептала она.
— С чего ты взяла?
— Знаю. Тебе нет смысла меня травить. А он единственный, кто знает дорогу в этот чертов кишлак. Значит, следующим будешь ты.
Максимов решил, что отравление никак не сказалось на аналитических способностях Эрики.
