— А куда поедем? — тут же встряла Карина.
— Ты поедешь туда, куда я скажу, — отрезал Максимов. — Юко, в городе есть миссии ООН, Красного креста и нескольких международных организаций. Может быть, тебе лучше обратиться туда.
Юко не стала медлить с ответом.
— Если ты решил ехать немедленно в лагерь экспедиции, то я с тобой.
— Леон?
Француз насупился, почесал мясистый нос.
— Ночь на дворе, — заметил он.
— Это я вижу. А увидим ли мы рассвет — глубоко сомневаюсь.
Максимов краем глаза заметил, как вытянулось лицо Карины. Юко осталась бесстрастной, только с лица схлынул румянец.
— Все так серьезно? — спросил Леон, косясь на чемодан с фотоаппаратурой.
— Тебе лучше знать, — с нескрываемой иронией ответил Максимов. — Кто-то тебя заказал. — Максимов обратился к Юко. — Леон некоторое время назад работал в этих краях. Очевидно, кому-то наступил на мозоль. С журналистами такое случается. Как ни крути, самая опасная профессия.
— Если все дело во мне… — начал Леон. Максимов вскинул руку, останавливая его.
— Если хочешь играть в благородство, возьми лист бумаги и нарисуй карту. Это впечатлит меня больше, чем вид твоей отрезанной башки.
Карина фыркнула, прикрывшись веером. Юко вскинула недоуменный взгляд на Максимова.
— Проблемы среди партнеров по бизнесу, — пояснил он для японки. — Не обращай внимания. — Встал. — Итак, если решение принято единогласно, даю пять минут на сборы. Машина уже ждет у гостиницы. Форма одежды — походная.
Леон поднял свой чемодан, вышел первым.
Карина прошла в спальню.
Максимов подал руку Юко, помогая встать с кресла.
— Леон не просто журналист? — прошептала японка, заглядывая в глаза Максимову.
— Как ты заметила, я умею хранить чужие тайны.
— Я с первого взгляда поняла, на тебя можно положиться.
Он непроизвольно отстранился, слишком уж близко она оказалась, едва не касаясь его грудью.
— Макс! Я успею принять душ? — раздалось из спальни.
— Это входит в отпущенные пять минут, — ответил Максимов, уступая дорогу Юко.
Когда японка вышла, Максимов плюхнулся в кресло. Закрыл глаза.
— Слушай, тебя еще не достал этот языковый барьер? Лично у меня уже тихо едет крыша. С английского на французский, с французского на русский… Хорошо, что на японском болтать не надо.
— У тебя есть встречные предложения? — Максимов устало посмотрел на вошедшую в комнату Карину, завернувшуюся в полотенце.
— Есть.
Карина разжала пальцы, и полотенце соскользнуло на пол.
— Осталось четыре минуты, — напомнил Максимов.
— Хочешь сказать, не успеем?
— Хочу сказать, что через две минуты я тебя вытащу из-под душа. Успеешь смыть с себя мыло, твое счастье. Нет — побежишь так.
Карина подхватила полотенце, забросила на плечо, демонстративно медленно прошла в ванную.
Максимов проводил взглядом черную ящерку, извивающуюся на ее копчике, тихо застонал и закинул голову.
«Господи, дай мне терпения. Тонны две. На пару дней хватит», — взмолился он.
Вскочил на ноги, до хруста потянулся.
В спальне достал из баула свернутый рюкзак. Встряхнул.
Все накладные карманы были раскрыты, люди Али-Большого сработали грубо, но содержимое осталось на своих местах. Максимов проверил: спички, коробка армейской индивидуальной аптечки, две упаковки бинтов и флакон йода, раскладной нож и фонарик были на. месте. Ничего нового, например, десятка патронов или куска героина, не обнаружил.
Быстро переоделся в полевую армейскую форму. Осталось только зайти к Леону и загрузить в рюкзак свою долю поклажи.
За стеной в номере Леона что-то глухо стукнуло так, что картина местного Рериха задрожала и съехала набок.
«Твою… Началось!» — прошептал Максимов.
Пулей вылетел из спальни. Выскочил на балкон, не раздумывая, перемахнул через перила. Обогнул бетонный барьер и беззвучно перепрыгнул на балкон Леона.
Балконная дверь была открыта, стекла бить не пришлось.
Максимов в секунду оценил обстановку.
Леон стоял на коленях, упершись руками в кровать. Саид прижимал ствол к его затылку. Второй человек стоял спиной к балкону. В закинутой на плечо руке держал «Калашников» с укороченным стволом.
Максимов откинул штору, скользнул в комнату.
Правой рукой вцепился в цевье автомата, левая врезалась под ребра человеку. Он без вскрика осел. Автомат остался в руках Максимова. Не глядя, ребром стопы он ткнул в шею противника, заставив распластаться на полу. Одновременно, на всякий случай, передернул затвор.
Саид вскинул голову. В секунду глумливая ухмылка исчезла с его лица. Он оторвал ствол от затылка Леона. Рука полетела вверх, ловя на прицел Максимова.
Но выстрелить ни один, ни другой не успели.
Леон повернулся, сгреб Саида и опрокинулся вместе с ним на пол.
Максимов обрушил приклад на голову противника у своих ног. Тот без стона ткнулся лицом в ковер и затих. В этот момент за кроватью громко хрустнуло, словно сломали толстую ветку.
Над кроватью показалось раскрасневшееся лицо Леона.
— Мерд, — выругался он.
Максимов прошел к нему прямо по кровати. Сверху вниз посмотрел на Саида, скрюченного в неестественной позе. Из распахнутого рта на ковер брызнула тонкая струйка крови и теперь темнела, впитываясь в ворс.
— Покойный владел приемами каратэ, но имел слабый позвоночник, — констатировал он.
— А твой? — спросил Леон.
— Ну, мой-то в порядке. По крайней мере, еще живой.
— Надо добить, — выдохнул Леон, размазывая пот по лицу.
— Разбежался! Грубые вы в Легионе, только и горазды, что людям хребты ломать.
Максимов спрыгнул на пол.
— Продукты успел собрать? — спросил он.
— Нет, только начал. Они вошли… У них ключ был!
— Немудрено. — Максимов отщелкнул магазин автомата, убедился, что патроны есть. — Так, бросай все в свой рюкзак, потом разберемся. Через минуту выходим.
— А оружие? — Леон встал на ноги. Потянулся за пистолетом, лежавшим на постели.
— Не задавай глупых вопросов.
Максимов прошел к балкону. По пути наклонился и пощупал пульс у своего противника. Тонкая ниточка, бьющаяся на запрокинутой шее, была единственным признаком жизни.
На лестничных площадках аварийного выхода горничные устроили склад пустых бутылок и мелкого барахла, копившегося после выезда постояльцев. Лампочки вывернули, единственным источником света был фонарь под окнами.
