Узбек и Юко уставились друг на друга. Похожи, действительно были, как брат с сестрой.
— А с дисциплиной у тебя — полный порядок. — Максимов решил потешить командирское самолюбие Славки.
— А куда денешься? Скука смертная, делать нечего. Вот и дрючу их, чтобы с ума не сойти.
Он махнул рукой, приглашая следовать за собой. Заместитель пристроился следом, конвоируя гостей.
— Гарнизон попался, конечно, поганый. Сам видишь. С ремонтом шефы обещали помочь, но от них пары гвоздей три года ждать надо. Бардак полный, наглядной агитации — никакой. Замполиту давно пора задницу порвать, да все руки не доходят. Развлечений — никаких. Так, тушканчиков постреляешь, и все веселье.
Славка косил глазом, проверяя, оценивает ли Максимов его юмор. Славка играл роль командира захудалой заставы, прогуливающегося по родным пенатам с другом и собратом по служебному несчастью.
— Бойцы попались, как дрова, блин. Одни чурки. Поговорить не с кем, — продолжил жаловаться на жизнь Славка. — Русскому не обучены. Ни хрена не понимают, пока пендаля не дашь. За день так докомандуюсь, что аж хромать начинаю.
— А на дембель когда? — вставил Максимов.
— Ты что! Какой дембель? Служить я буду до упора, как котелок, пока дырок не наделают! Славка суеверно перекрестился.
Они неотвратимо приближались к строю солдат, замерших в две шеренги на спортплощадке.
Нехорошее предчувствие кольнуло Максимова.
Славка приподнял угол ржавой сетки, вежливо пропуская дам вперед. Ощупал взглядом каждую, по очереди.
Следом на площадку вышли мужчины.
При виде женщин по шеренге прошла волна. Строй выровнялся, стоило перед ним встать Славке-Бесу.
Максимов воспользовался случаем поближе рассмотреть подчиненных Беса. Бойцы были одного возраста, лет по двадцать, сухие и жилистые. Аккуратные и ухоженные, в армейском смысле. Раньше нацменам служить светило в стройбатах, а Славка из них сделал рексов спецназа. Морды не бандитские, но ничего хорошего не обещали. В узких щелочках глаз светились злые огоньки. Такие порвут по первой команде не хуже волчьей стаи.
— Я тут царь и бог, Максим. А бог обязан быть непредсказуемо жесток и неожиданно справедлив. Знаешь, как я это зверье в узде держу?
— Догадываюсь.
Максимов посмотрел на набитые до белых костяшек кулаки Славки. Раньше он был мастером рукопашки, сейчас, судя по поджарому, накачанному телу, былых навыков не утратил.
— И тебя они должны бояться. Иначе какой ты мне Друг?
Славка опустил на глаза очки, на голову водрузил кепи, став сразу похожим на американского генерала.
Щелкнул пальцами и ткнул в первого попавшегося в строю. Уголком губ прошептал что-то заместителю.
Тот громко отдал команду на непонятном языке.
Боец, на которого пал выбор, сделал два шага вперед. Положил к ногам автомат. Стал снимать с себя разгрузочный жилет.
— Порядок у нас такой, Максим, — пояснил Бес. — Бой без правил. Победитель получает все. Проигравший — трое суток. — Он указал на останки полосы препятствий. — Там яма глыбокая, аж жуть. Мой личный зиндан. Проигравший летит туда. Через трое суток достаем печеную картошку. Если в яме больше двух собирается, выходит тот, кто победит. Проигравший досиживает за себя и за того парня. Вот такие порядки.
— Сам-то дерешься?
— Обязательно! Каждую субботу.
— И как у тебя в подразделении со смертностью? — поинтересовался Максимов.
— Ничего, не жалуюсь. В пределах, так сказать, естественной нормы. Зато дисциплина — железная.
— Надо думать, — кивнул Максимов.
Боец тем временем разделся по пояс. Сделал несколько наклонов и резких взмахов ногами.
Максимов оценивающе осмотрел тело противника. Тугие мышцы. Резкие движения. Прекрасная растяжка.
Прозвучала команда, и строй рассыпался в полукруг, все дружно упали на корточки.
— Кремлевский полк, ей-богу! — усмехнулся Максимов.
Карина испуганно взглянула на него. Лицо Юки стало непроницаемым, только тонко вздрагивали ноздри, короткими рывками всасывая воздух.
Максимов шагнул вперед. Попрыгал, сбрасывая напряжение. Драться желания не было. А боец настраивался всерьез, судя по лицу, сидеть в яме на жаре ему не хотелось.
Максимов посмотрел на Карину. И сразу решил, что убьет любого, если потребуется.
Боец затанцевал на пружинистых ногах, двинулся по кругу. Максимов улыбнулся, встряхнул кистями рук.
Атака началась неожиданно. Боец выбросил ногу и тут же ушел вниз, прочертив по пыли дугу ребром бутсы. Подсечка не получилась. Максимов давно не ловился на такие банальные приемы.
Боец вновь встал в стойку. Качнулся влево. И сразу же бросился в атаку по прямой. Максимов хлестко отбив удар рукой, ушел с линии атаки.
От резкого движения в лопатке выстрелила боль, из-под повязки побежали горячие струйки.
«Надо кончать, и быстрее», — решил он.
Боец тоже, наверное, решил не тратить силы на чужака. Противник показался ему вялым, измочаленным ночным боем, раной и тряской в дороге. А он был молодым и сильным, имеющим право на все, что имел чужак.
Под его яростной атакой, едва успевая парировать удары, Максимов стал пятиться назад. Разбросав руки Максимова парой резких хуков, боец рванулся на добивание. Разрывая дистанцию, Максимов широким шагом отступил, теряя равновесие. Под напором бойца не удержался и, слабо вскрикнув, упал лицом на землю, едва успев спружинить руками. Боец издал радостный рык, начал заваливаться на Максимова, занося кулак для последнего удара.
И нарвался животом на жуткий удар ногой. Бойца сложило пополам. Голова его приблизилась настолько, что Максимов, развернувшись, легко дотянулся локтем до его челюсти. Удар вышиб кровавую слизь изо рта бойца.
Он свалился сбоку от Максимова. Не вставая, продолжив разворот, круговым ударом Максимов обрушил ребро ладони на его горло. Боец вздрогнул всем телом и обмяк.
По рядам зрителей, сидевших на корточках, прошел восхищенный шепоток.
Максимов легко вскочил на ноги.
Бес трижды хлопнул в ладоши.
— Вот теперь я тебя узнаю. Юнкер. Мастерство, так сказать, от водки не тускнеет.
Он что-то прошептал заместителю. Тот отдал команду. Двое бойцов подскочили к проигравшему, вцепились в брючный ремень, поволокли к полосе препятствий.
— Ему не в яму, а в лазарет надо, — подсказал Максимов. Боевой запал прошел, и смерти незнакомого человека не хотелось.
— Ничего. У меня там и гауптвахта, и лазарет, и морг. Три в одном, — Бес продемонстрировал, что где-то он телевизор все-таки смотрит.
