Дверь открылась после первого звонка.
Не успела Арина Михайловна открыть рот, как над ее головой раздался мерзкий скрипучий голос:
— Амиго, амиго, амиго!
Попугай радостно затопал лапками по жердочке вешалки, приветствуя друга.
— Ну что с ним поделать, — потупилась Арина Михайловна. — Даже поздороваться по-человечески не даст.
— Революцией, революцией! — во всю глотку проорал попугай, возбужденно треща крыльями.
— Ну да, сейчас все брошу и начну, — усмехнулся Максимов. — Так, где авария? — обратился он к Арине Михайловне.
— На кухне. — Арина Михайловна отступила, пропуская Максимова. — Иди, я дверь закрою.
Максимов отметил, что шума льющейся воды не слышно, а из кухни тянет запахом свежесваренного кофе и кубинских сигарет.
Открыл дверь на кухню.
На угловом диванчике сидел седовласый мужчина, лет шестидесяти на вид, в скромном сером костюме. Мужчину можно было принять за друга хозяйки дома, по-соседски заглянувшего на огонек. Человек этот обладал властью, которой могли позавидовать все ныне здравствующие королевские династии, но он всячески чурался внешних проявлений величия. Ни разу Максимов не наблюдал его в обстановке роскоши и ультрасовременного комфорта. Лимузины с мигалками, показная охрана, сонм интеллектуальной челяди и прихлебателей окружают того, кто страдает комплексом неполноценности. Человека, сидящего в спокойной позе на диване, окружала аура уверенной, непоколебимой силы, которую кожей чувствуют животные. Кот Гринго, свернувшись калачиком, грелся у мужчины на коленях. Осоловелым глазом покосился на вошедшего Максимова, слабо вильнул хвостом в знак приветствия, но попытки встать не предпринял.
— Здравствуй, Странник.
Навигатор указал Максимову на стул. Максимов сел, пристроив в ногах уже ненужный ящик с инструментами.
Помолчали, глядя друг другу в глаза.
Появление Навигатора в квартире Арины Михайловны не удивило Максимова. Значит, Орден с самого начала был в курсе, но предпочел оставаться и тени.
— Легко отделался? — спросил Навигатор.
— Я так не думаю. — Максимов покачал головой. — Просто в планы не входило меня убивать.
— Правильно. И когда ты это понял?
— Когда профессор Брандт легко дал мне адрес Леона. Пояснить?
— Не надо. Мы знаем все, кроме последнего часа Энке. Как он погиб?
— По радиомаяку отследил меня. Вызвал «личную армию». И нарвался на засаду. Я осмотрел лес вокруг дома. Нашел две лежки снайперов. Группу Энке расстреляли прицельно метров с пятидесяти. За минуту положили всех. Самого Энке убил профессионал экстра-класса. Подкрался и всадил иглу с ядом. Думаю, что-то типа кураре.
Навигатор еще крепче сжал губы. И без того узкие, они превратились в плотный шрам.
— Возьми в холодильнике бутылку. И достань рюмки, пожалуйста, — глухим голосом распорядился он.
За время отсутствия Максимова содержимого бутылки «Гжелки» не убавилось.
Он налил водку в хрустальные наперсточки.
— За нашего друга. Не чокаясь, — произнес Навигатор.
Максимов выпил до дна, не поморщившись. Помолчали.
— Он страховал меня? — спросил Максимов.
— Да. Я посчитал, что лучше это сделать втемную.
— А я подумал, что Энке попытался вклиниться в игру, но его не приняли.
— И это имело место, — кивнул Навигатор. — У Энке, как ты знаешь, был личный интерес. Впрочем, как у каждого из нас. Без личной сопричастности в таких делах невозможно обойтись.
Навигатор налил кофе в маленькую чашку, придвинул к Максимову
— Угощайся. Настоящий колумбийский.
«Теперь выяснилось, из каких кладовых в доме появляется хороший кофе. Ах, Арина Михайловна, Арина Михайловна, это же надо так законспирироваться! Все мог предположить, даже что квартиру могла под явку сдавать. Но чтобы нашим! Да, старые кадры умеют работать», — подумал Максимов.
Пригубил кофе. Он оказался настолько густым и крепким, что от первого же глотка в груди гулко стукнуло сердце, а в голове пошел тихий звон. Через секунду усталость, что еще жила в теле, бесследно исчезла.
— Как твоя подопечная? — поинтересовался Навигатор.
— Не перестаю удивляться. — Максимов не мог удержаться от улыбки.
Глаза Навигатора потеплели.
— Будда говорил, что есть много типов женщин, но высшая ипостась, которая доступна смертной, — это женщина-служанка. Не уверен, что тебе требуется домработница. А женщина-оруженосец не помешала бы. Впрочем, тебе решать. Если посчитаешь, что с девчонки достаточно испытаний, дай знать.
Взгляд его вновь сделался холодным.
— Ты все правильно понял. Никаких иллюзий. Ты жив, потому что тобой играют. Если бы вопрос стоял исключительно о личной мести…
Навигатор не стал уточнять. Закурил «Лигерос».
— Просто термоядерные, — проворчал он, выпуская дым. — Я уже знаю ответ на вопрос, почему выбрали именно тебя. Пришло сообщение, что кто-то тайно проводит генетическое обследования семьи Барресов. Более того, вскрыта могила основателя рода — Хосе Рамона Барреса. Очевидно, Винер пытается установить; не являешься ли ты членом орденской семьи.
— Что это ему даст? — спросил Максимов.
— Позволит укрепиться в убеждении, что в Калининграде ему противостоял не офицер спецслужбы, а член Ордена. Винер слишком высокого о себе мнения, чтобы опуститься до личной мести. Безусловно, ему льстит, что ты оказался достойным противником. Но тем не менее он пытается поставить под удар нас, а не лично тебя.
— Хочет списать на нас попытку дестабилизировать обстановку в Средней Азии и тем самым поссорить с шейхами?
— Поссорить, мне кажется, мягко сказано. Это классический «казус белли».
[50]
Война неизбежна. Но мы не желаем начинать ее первыми. А в результате провокации, если она Винеру удастся, мы растеряем своих союзников на Востоке.
Слово «война» прозвучало без всякой патетики. Обыденно, с легкой усталостью в голосе. Так врач обсуждает с коллегой безрадостную перспективу обреченного больного. Долг и профессиональная этика требуют продолжать делать все возможное, хотя разум подсказывает, что все усилия напрасны. В конце концов, не все во власти человека. Есть еще Бог. И значит, остается надежда.
Любому внимательному наблюдателю, чье сознание не отравлено суррогатом газетных статей, а взор не «замылен» сериалами, было очевидно, что все движется к новой большой войне. Распад величайшей империи двадцатого века не мог пройти бескровно. Малые войны на территории бывшего СССР не могли обмануть гроссмейстеров мировой политики. Они знали, этим дело не ограничится. Это была лишь малая кровь, предтеча больших рек крови. Балканский конфликт стал генеральной репетицией, в ходе которой режиссеры убедились — получится, сработает, выгорит. Россия в грядущей бойне рассматривалась, как всегда, как театр военных действий, как основной поставщик пушечного мяса и как главный приз. Пока еще тайно заключались союзы и делались ставки, но уже неприкрыто отрабатывались сценарии будущих операций и спешно готовились те, кому суждено убивать и быть убитыми. Идеалы, идеи и деньги для них уже были готовы. Осталось только одно — найти повод к войне.
