Иногда Че сладко зевает, потом расставляет лапы, совершенно
по-кошачьи потягивается и виляет продолжением позвоночника. В такую минуту меня
всегда охватывает любопытство – кто родители милашки? А далекие предки? Бабушка
кошка, папа собака, мама индейка, а папа баран? Да, кстати, .ног у Че четыре, и
он очень ловко ими пользуется, летать же не умеет совершенно, из чего я делаю
вывод: орлов в роду у красавчика не имелось, максимум гуси. Между прочим, воды
Че совершенно не боится. Поэтому слово «птичка», обращенное к нему, не имеет
под собой никакого основания, но мы упорно продолжаем считать Че кем-то вроде
соловья. Правда, он никогда не поет, просто издает разные, не особо мелодичные
звуки.
Все уродство Че искупает его светлый, радостно-оптимистичный
характер. Быстро перебирая четырьмя лапами, очаровашка носится по дому, и при
этом он ничего не разбил в отличие от Снапа, регулярно уничтожающего напольные
лампы, не ободрал диван, как кошки. Че не устраивает норы из одеял, как Банди,
всегда в отличие от вредной Черри откликается на зов и не роется в миске у
Жюли, отпихивая йоркшириху. Че невероятно интеллигентен и очень мил, он равно
хорош со всеми, но особую страсть питает к Хучику. Иногда я наблюдаю такую
картину: мопс дремлет в кресле, а на толстой бежевой тушке восседает,
нахохлившись, Че, и все его «меховые перья» опущены вниз – птичка явно пытается
греть приятеля. Мы выводим Че гулять, дома он не пачкает пол, а после семи
вечера котособакоптицеягненок укладывается спать. Подремать Че предпочитает в
тихом уголке, он великолепно знает: после вкусного ужина собаки затеют шумную
потасовку, устроят игры в догонялки, станут носиться по лестнице и нарезать
круги по гостиной. Разве отдохнешь в поднятом ими гвалте? Поэтому умный Че
уходит в баню, устраивается на диване и предается грезам. Наверное, ему снится
нечто приятное, в процессе отдыха Че порой начинает щелкать клювом и дергать
лапами.
Но я немного отвлеклась…
– Три! – заорал Семен Михайлович.
Послушные охранники со всей дури дернули начальство.
Полуотковыренная Иваном каменная плитка выскочила из дорожки, цепочка парней в
камуфляжной форме начала заваливаться. Очевидно, силы секьюрити приложили
немереные, потому что их начальник со скоростью пробки, вырвавшейся из горлышка
бутылки с шампанским, легко долетел до одного из громадных окон бани, разбил
стекло и с диким воплем исчез в недрах комнаты отдыха.
— Семен Михайлович, вы в порядке? – испугался Кеша.
– Охохонюшки… уборки-то сколько… – запричитала Ирка.
– Жюли! – завопила Маня. – Жюлечка!
Я ринулась следом за Кешей, вбежала в помещение и увидела
мелко трясущуюся, но совершенно живую и внешне целую, если не считать за урон
большие проплешины на боках, Жюли. Каменная плитка, к которой была прилеплена
собачка, развалилась на мелкие осколки.
– Маленькая моя, – заворковала Маша, набрасывая на
йоркшириху полотенце, – пошли помоемся.
Кеша наклонился над поверженным Семеном Михайловичем.
– Эй, майор, вы живы?
Хороший вопрос. Вряд ли Кеша встретит на жизненном пути
человека, который ответит: «Нет, я уже труп», – мертвые тела не способны
поддерживать диалог. Кстати, Рогачев не откликнулся.
– В обмороке, – констатировала Зайка. – Слушайте, а с вами
вроде медсестра была…
– Анька, подь сюда! – взвыл один из охранников, вместе с
нами обступивших неподвижного майора.
Девушка робко вошла в баню.
– Что, Петяша?
– Глянь на Михалыча, – велел парень.
Медсестричка, покраснев, присела около неподвижного тела,
посмотрела на Рогачева и прошептала:
– Дайте, пожалуйста, градусник и чистую ложку.
– Зачем? – удивилась я.
– Температуру померить, – окончательно смутилась «медицина»,
– и горло посмотреть, вдруг у него ОРВИ.
Мы с Зайкой переглянулись.
— Лучше «Скорую» вызову, – кивнула Ольга и убежала.
– Поломали-то сколько… – занудила Ирка. – Стекло гавкнулось,
еще плитки наколотили… Не станем за вызов платить – позвали их помочь, и чего
вышло!
– Не нарочно ведь, – стал оправдываться Николай, – не по
злому умыслу или сговору.
– Колька, – ожил полный охранник, – глянь! Это кто?
С дивана послышались щелкающие звуки – разбуженный Че решил
поздороваться с незнакомыми людьми. Он аккуратно спрыгнул с сиденья и двинулся
в сторону Рогачева.
– Мам-ма… – обморочным голосом протянул толстяк. – Жуть
жуткая! Лапы… то есть ноги…
Вздрогнув, секьюрити выкатился через разбитое окно в сад. За
ним, перекрестившись, ломанулись и другие парни. Че важно дошагал до Рогачева и
нежно потрогал его передней лапой. Внезапно Семен Михайлович сел.
– Где? – спросил он. – Что? Кто?
Я хотела успокоить майора, но тут главный секьюрити увидел
Че. Ой, простите, забыла упомянуть об одной особенности милого существа: если
Че сталкивается с незнакомым человеком, он изо всех сил старается понравиться
ему, а для этого поднимает одну лапку, гордо вскидывает голову, задирает хвост
и распушает «меховые перья», то есть демонстрирует себя во всей красоте. А
красота, как известно, страшная сила.
Рогачев побелел.
– Так и знал, – прошептал он, не замечая никого, кроме Че, –
ведь предупреждала меня мама: не гоняйся, сыночек, за чужими женами, в ад
попадешь, к Сатане. Так вот вы какие, черти!
Высказавшись, Семен Михайлович закатил глаза и вновь рухнул
на пол под нежное воркование страшно довольного Че. Я изумилась: Рогачев
лишился чувств от страха?! Хотя в жизни и не такое случается. Вот я все время
вспоминаю историю про Пашу, приятеля Темы, и никак не могу понять: ну почему
милиция отпустила нормального, не сумасшедшего парня, который на глазах у
свидетелей задушил женщину???
Глава 28
Спать я пошла ближе к утру, «Скорую помощь» пришлось ждать
долго. В конце концов медики прибыли, сделали напуганному Рогачеву пару уколов,
охранники запихнули начальство в «уазик» и увезли, Ирка убрала в бане, Иван
выкинул на помойку остатки Лягушкаса. Тема, бесконечно повторяя: «Ну и дрянь
присоветовала Лада», – начал заливать горе от потери девятисот девяноста девяти
долларов чаем.
Манюша с огромным трудом отскребла Жюли, и сейчас йоркшириха
превратилась в голую мексиканскую собачку – большую часть ее шерсти пришлось
состричь.
