– Ну да, – засмеялся Виталик, – в жизни они этого лишены, так хоть посмотреть. Поня-я-ятно. Поня-я-ятно, товарищ капитан, куда на прошлой неделе с вашего стола журнальчик пропал.
Он хитро посмотрел в сторону мрачно сидевшего в углу Лукоморова и захохотал еще громче.
– Какой журнальчик? – насторожился Вербин.
– Да тут журнальчик изъяли в одном киоске, – охотно пояснил Виталик, наслаждаясь смущением Лукоморова и распаляясь от этого еще больше. – В журнальчике порнография, голые негритяночки и всякое такое. Черненькие, как шоколадки. На столе у товарища капитана лежал тот журнальчик, а потом пропал.
Ну ничего, Петя, мы теперь знаем, куда он пропал и почему. Вот Марина как педагог нам объяснила: кто хочет, но не имеет возможности, тому хоть посмотреть охота.
Все засмеялись, и смущению Лукоморова не было предела.
– Что за чушь несешь, – набросился он на Виталика, весьма довольного своей шуткой. – Какой журнальчик? Ну, посмотрели мы с тобой вместе, а больше я его не видел – пропал куда-то…
– Да ладно тебе, Петя, не скромничай, – не сдавался Виталик. – Мы же тоже люди, все понимаем про психологию и всякую там физиологию. В Унчанске у нас негритянок нету совсем – куда же тебе податься? Вот от безвыходности и журнальчик в ход пошел.
Для Марины эти постоянные шуточки и «приколы» были в диковинку. Ей никогда прежде не приходилось работать в мужском коллективе. Сначала был филфак института – известное бабье царство, потом средняя школа, где тоже одни женщины кругом, а совсем недавно ИДН, куда мужчины служить тоже не идут. В женском коллективе такие вот грубоватые шутки были бы невозможны: женщины общаются иначе.
Марина смеялась вместе со всеми, при этом искоса наблюдая за реакцией Вербина. Как начальник он должен был пресечь этот разговорчик, ведь Виталик помешал говорить о серьезном деле. Но Вербин молчал.
Когда потом Марина спросила майора, он строго взглянул на нее и ответил:
– В милиции люди должны смеяться. Понимаешь? Нет? Это оттого, что ты еще недавно работаешь. Поработаешь больше со всяким дерьмом – поймешь. Чем серьезнее отдел, чем страшнее и противнее задания – тем больше нужно смеяться.
Иначе мы все с ума посходим очень быстро.
План Марины он утвердил. Только поинтересовался, каким образом она собирается искать в Унанске потребителей подобных видеокассет.
– Объявление дашь, что ли? – спросил он. – Ау, извращенцы-педофилы, отзовитесь! Так, что ли?
Но у Марины уже имелась мысль и на этот счет. С нею она пришла к начальнику вечером следующего дня. Засиделась допоздна за бумагами, все уже ушли домой, а она спохватилась только в девятом часу. До этого сидела и листала материалы старых дел, которые провели до нее в отделе, – училась.
А в восемь часов вдруг вскинула глаза к часам на стене напротив и ужаснулась. Уже девятый час, Артемка дома один и наверняка готовит уроки. А как же без нее – ему ведь наверняка нужна помощь. Первый класс – дело серьезное, и если с буквами и слогами у ребенка все складывалось благополучно, то счет никак пока не удавался. Ну, не хотели противные палочки правильно складываться: каждый раз два плюс три получалось шесть…
– До пятого класса я еще смогу тебе помогать по математике, – не раз говорила Марина сыну. – А после пятого тебе придется уж самому справляться. Я же филолог, сама ничего в этих цифрах не понимаю. Так что лучше учись сам на всякий случай.
– А папа? – хитро улыбался в ответ Артем. – Папа знает математику, он сам говорил. Папа ведь инженер.
Ну да, папа иногда приходил к ним, навещал сына. Для Марины эти визиты всякий раз бывали испытанием, но она сама просила Вадима заходить – ребенок должен видеть отца, для него это радость.
Кстати, как же она могла забыть? Ведь Вадим звонил накануне и говорил, что должен сегодня прийти. Она набрала номер телефона и услышала в трубке веселый голос Артема.
– Мама, папа пришел, – затараторил он, – мы с ним делаем математику. А еще нам задали сочинить стихотворение про осень, и я сочинил, и папе очень понравилось. Правда, папа? У меня разорвался ремень на ранце, ты ведь починишь, а то ходить неудобно… А мы поедем за город в воскресенье?
Когда ребенок приятно возбужден, вопросы и всякие рассказы сыплются из него, как из рога изобилия, вперемешку и без остановки. Даже трудно отделить, когда заканчивается одно и начинается другое.
– Я скоро приду, – на всякий случай сообщила Марина, хотя знала: визиты папы редки, Артем бывает так прикован к нему, что вообще забывает о существовании мамы. Именно из-за этого, ради правильного эмоционального воспитания сына, Марина и терпела приходы Вадима.
В трубке послышалось шуршание, невнятные звуки, потом Артемка сказал:
– Папа спрашивает – ты скоро?
– Да, – вздохнула Марина, – скоро. – Хотела добавить: «К сожалению», но сдержалась. Артемка бы все равно не понял и удивился. Какое ему дело до маминых проблем с папой?
Марина собрала разложенные на столе бумаги и совсем было собралась идти, когда в кабинет вдруг заглянул Вербин. Вот удивительно, Марина ведь думала, что он давно уже отправился домой.
Выглядел он усталым, вокруг глаз пролегли темные круги, а губы, казалось, даже побледнели.
– Хотел спросить у тебя, – сказал он, присаживаясь напротив Марины, – как ты собираешься устанавливать круг покупателей продукции? Где ты их будешь искать?
Марина ждала такого вопроса, она целый день напряженно думала как раз об этом.
Где искать? Конечно, искать следует там, где торгуют чем-то подобным. Там, где концентрируются любители порнографии.
– В секс-шопах, конечно, – усмехнулась она. – Правда, я там никогда не бывала, но это уж другое дело. Побываю, присмотрюсь. Думаю, что именно там могут что-то знать о кассетах с маленькими детьми.
Вербин закинул ногу на ногу и вздохнул.
– Именно так я и думал, – мрачно заметил он. – Ты никогда не бывала в секс-шопах… А ты хоть знаешь, сколько их всего в Унчанске? Я тебе скажу – одиннадцать. И все они, в общем-то, под контролем. То есть никакой детской порнографией они не торгуют.
Об ассортименте этих магазинов, носящих стыдливое название «Интим», Вербин тоже рассказал.
Там продаются презервативы разных видов и марок, таблетки и мази для полового возбуждения, фаллоимитаторы самых разных размеров, цветов и форм, вибраторы и всякое такое. Словом, все для реального секса. А кроме того, имеется большой выбор видеофильмов и литературы по всем направлениям – от гетеросексуального до гомосексуального. О том, являются эти фильмы порнографическими, то есть подлежащими запрещению, или же они эротические, ведутся постоянные дебаты, и по каждому конкретному фильму можно долго спорить с разных точек зрения.
