Коллекционер живописи Пикулин был более тривиален — он прятал только доллары, зато их у него оказалось куда как больше: семьсот тысяч как одна копеечка! Причем местечко для столь солидной суммы он выбирал явно второпях — деньги лежали в старом портфеле под ванной. «Как же так, — недоумевала Наташа, — ведь в его квартире орудовали сыщики, неужели они не смогли найти столь бесхитростно спрятанный портфель?» Эта загадка мучила ее до тех пор, пока она не сообразила, что, по всей вероятности, хитроумный Михаил Яковлевич, перед тем как вызвать милицию, предусмотрительно вынес денежки из квартиры, а под ванну засунул их уже потом, после обыска. Хитер, ох и хитер был покойный любитель авангардизма!
Завершив утомительный процесс пересчета, Наташа вдруг вспомнила об окошке «Справка». Какая же она все-таки растяпа! Столько время убила на эту нудную бухгалтерию, а ведь можно было просто нажать на кнопку!
Она открыла программу. Окно «Диалог» не мигало, «рыбка», видимо, ждала, пока Наташа закончит свои «кладоискательские» дела. Зато «Справка», как и предполагалось, немедленно выдала полную сумму ее капитала: «1318 600 USD».
Наташа стала миллионером!
25
Три следующих дня прошли как под копирку — с утра занятия по вождению, затем визит в очередное агентство недвижимости, и, наконец, выезд на дело.
Теперь Левчик знал, для чего Наташа покупала все эти квартиры и дачи. В каждой из них когда-то и кем-то были припрятаны на черный день весьма солидные кубышки… Он понял это, когда, приехав на старую дачу в Малаховке, Наташа попросила его вскрыть полы в крохотном чуланчике. Подцепив ветхие доски, он увидел выложенный кирпичом тайник, а в нем — запаянные в пленку пачки долларов и какую-то ювелирную дребедень в таком же прозрачном полиэтилене. Все это немедленно перекочевало в Наташкину просторную хозяйственную сумку.
Потом ему пришлось вскрывать еще два тайника. Он долбил мерзлую землю под старой яблоней в Фирсановке — там оказались закопаны две трехлитровые банки, набитые еще советскими, с ценниками Мосювелирторга, золотыми побрякушками. А после этого он еще ломал кирпичную кладку в подвале дачи под Жаворонками — что было в увесистом холщовом мешке, вынутым оттуда, ему увидеть не удалось.
Еще по двум адресам его помощи не потребовалось, там Наташка шуровала одна, оставив его в машине. Да это было уже и не важно — ему и так все стало ясно, как день. Схема осталась прежней: Наташкин шеф опять наводил ее на хлебные места, только куски, что она отхватывала с его подачи, теперь стали явно жирней.
Осведомленность наводчика была потрясающей. Левчик пробил все адреса и выяснил, что прежние хозяева квартир и дач умерли — кто недавно, а кто и давным-давно. К примеру, хозяином банок с ювелиркой оказался какой-то торговый начальник, попавший на червонец с конфискацией еще при Андропове и благополучно окочурившийся от туберкулеза в мордовских лагерях двенадцать лет назад. Его дачка с тех пор переходила из рук в руки не один раз, но все эти годы к схрону под яблонькой никто не прикасался, — значит, о нем никто ничего не знал. Никто, кроме таинственного помощника Наташи.
Каким-то образом он знал то, что не знали даже самые близкие родственники усопших.
С глупой и торопливой жадностью голодного ерша они хватали наживку, втридорога продавая Наташе квартиры и дачи, и не подозревали при этом, какие огромные деньжищи навсегда уплывают от них. Но ведь и Наташка была только удочкой в чьих-то ловких руках! А сам рыбак, умнющий и хитрющий, по-прежнему оставался в тени, и добраться до него Левчик пока не мог.
Начало скупки квартир Левчик прозевал, теперь выхода «рыбака» на связь с Наташей можно было ждать только после завершения этого этапа. И Левчик ждал… только после завершения этого этапа. И Левчик ждал…
Наличные деньги — и доллары, и марки, и рубли — Наташа складывала в бак старой стиральной машины, лучшего сейфа она в своей квартире не нашла. Принося очередную сумку с деньгами и ценностями, она больше: не испытывала ни возбуждения, ни особой радости. Ей уже порядком поднадоела и опротивела эта эпопея с кладами. Все чаще вместо романтического «кладоискатель» в голову лезло где-то когда-то слышанное мерзкое словечко «гробокопатель».
«Рыбка» по-прежнему молчала. Наташа заглядывала в ноутбук несколько раз за день, но окошко «Диалог» было закрыто наглухо. Она понимала: новое задание может появиться лишь после того, как все ценности, извлеченные из тайников, будут переведены в живые деньги. На эту мысль ее натолкнул тот факт, что в окне «Справка» программа учитывала только наличную валюту, игнорируя все прочие «золото-брильянты».
Значит, надо было опять обращаться к Левчику. Как самой, без его помощи, реализовать все эти драгоценности — она не знала. А ведь помимо горы ювелирных изделий были еще и царской чеканки золотые червонцы, и кое-какой антиквариат, и просто золото — в песке, в самородках, в самодельных слитках! Ну, положим, кому сплавить антиквариат, она знала, но, во-первых, встречаться с надменной Ларисой Геннадьевной ей совсем не хотелось, а во-вторых, вряд ли фифу-антикваршу заинтересовал бы, скажем, золотой песок. Нет уж, пусть лучше все возьмет на себя Левчик!
Перед тем, как передать ему свои богатства, Наташа решила устроить им ревизию. Перебирая бесчисленные драгоценности из стеклянных банок, она наткнулась на оригинальный кулон — изящно изогнувшаяся золотая рыбка с маленьким рубиновым глазком и белой, видимо, платиновой короной на голове. Подобрав в той же банке к нему цепочку, Наташа повесила кулон на шею — на память…
Левчик торопился выполнить поручение Наташи. Он тоже понимал, что продажа ценностей из тайников — это конец поискам кладов. За этим должно последовать новое задание «рыбачка», и Левчик приказал своим людям утроить внимание.
В тот день, когда он забирал у Наташи ценности, в ее подъезде появились маляры — двое молодых, здоровых мужиков неспешно готовились к покраске обшарпаных стен. Они торчали со своими ведрами и кистями в подъезде с утра до вечера, курили, пили пиво и травили анекдоты. На все вопросы жильцов маляры (Бивень и Кум) лениво отвечали, что красить они начнут, как только им подвезут краску.
В тот же день золото Левчик довольно удачно толкнул знакомым ингушам, цацки сдал, как и распорядился босс, Греку, а с антиквариатом поехал к Ларисе Геннадьевне. Можно было, конечно, и его тоже сдать Греку, но Левчику вдруг захотелось еще раз увидеться с этой шикарной дамой. Он позвонил ей, и она сразу же выразила готовность встретиться, причем вещи попросила привезти ей не в офис, а прямо домой. прямо домой.
Лариса Геннадьевна встретила его в роскошном шелковом кимоно, с бокалом вина в руке. |
— Лева, как я рада вас видеть! — томно проворковала она. Он взглянул ей в глаза — в них плясали черти. Маленькие, шустрые, похотливые бесенята. Он понял: его пригласили совсем не ради антиквариата. Но ведь и он сам, чего уж греха таить, пришел сюда не за этим!
Левчик закрыл за собой дверь, снял пальто, медленно провел руками по волосам и повернулся к Ларисе Геннадьевне. Она молча рассматривала его, слегка наклонив голову и улыбаясь — насмешливо и выжидающе. Бо кал в ее руке едва касался чуть подрагивающих губ, другая рука у выгнутого изящной дугой бедра теребила кончик пояса кимоно. Не говоря ни слова, он шагнул к ней, взял из ее руки этот кончик и стал медленно, очень медленно тянуть его в сторону. Их взгляды скрестились. Усмешка в ее глазах таяла, они неотвратимо затуманивались поволокой желания. Он выглядел невозмутимым, но желание и его накрывало горячей волной. А пояс все тянулся, и тянулся, петля, приближаясь к узлу, уменьшалась, съеживалась. Дрожь нетерпения пробежала по телам. «Ну же!» — взмолились ее глаза. Еще несколько сантиметров — и узел, наконец, распался, пояс змейкой соскользнул к ее ногам, полы кимоно распахнулись, и он увидел то, что и ожидал увидеть: роскошное, холеное, гладкое, жаждущее любви обнаженное тело. Он рывком притянул ее к себе и впился в готовые для поцелуя губы. Раздался звон — из ее безвольно повисшей руки выпал и разбился бокал…
