— Спасибо, Леня, — тихо отозвалась Наташа.
— Ты держи нас в курсе, хорошо? — попросил Коля.
— Ладно, — кивнул Леня. — Да они сами позвонят, как только что-нибудь выяснят…
Ближе к вечеру Наташа, Коля и Елена Михайловна сели пить чай с любимым черничным пирогом. За полдня, проведенных Наташей дома, неприятности успели постепенно отойти на задний план. О них старались не вспоминать, говорили о разных мелочах — от рецептов пирогов до предстоящего ремонта в квартире. В уюте и спокойствии тихой домашней обстановки Наташа отдыхала душой, да и разговор ее увлек, и она уже деятельно обсуждала, какого цвета обои подойдут в их с Колей комнату и как будет лучше — заново перестелить паркет или покрыть полы ковролином.
И тут раздался телефонный звонок. Незнакомый мужчина представился следователем Семибратовым и вежливо, но категорично пригласил Наталью Александровну Цыбину прибыть завтра к нему в прокуратуру для беседы.
Вот так — Наташа сумела забыть о своих проблемах, но проблемы о ней не забыли…
Старший следователь прокуратуры Григорий Васильевич Семибратов был похож на цыгана — темноволосый, кучерявый, с жестким, пронзительным взглядом колючих черных глаз из-под кустистых бровей. Некоторое время он, ни слова не говоря, буравил гостью своими глазами-жалами, пытаясь таким образом то ли смутить подозреваемую, то ли проникнуть в ее мысли и понять, что она скрывает. Наташа, в свою очередь, изо всех сил старалась выглядеть невозмутимой и не выказать следователю свое волнение, такое понятное и естественное в ее положении.
— Признаюсь вам, Наталья Александровна, — заговорил, наконец, Семибратов глухим, бесцветным голосом, — что поначалу это дело показалось мне абсолютно ясным. Плохая дорога, невнимательность, ваш мизерный водительский стаж — все это вполне объясняло случившееся. Но вскоре открылись новые, очень любопытные обстоятельства, — он открыл красную папку перед собой и перевернул несколько страниц. — Вот что показали свидетели ДТП. Гражданин Коновальчук, водитель «МАNа», заявил, что синий «Форд» целенаправленно мчался наперерез джипу Усачева так, словно гнался за ним. При этом скорость вашей машины составляла никак не менее 130 километров в час. То же самое показали граждане Бивнев и Куманько, следовавшие по дороге непосредственно за машиной Усачева. Как вы можете это объяснить?
— Ни за кем я не гналась, просто очень торопилась, — пожала плечами Наташа.
— Но вы даже не пытались тормозить перед выездом на асфальт. На такой скорости вписаться в поворот невозможно! — развел руками следователь.
— Я… У меня что-то случилось с машиной. Педаль газа заело, я растерялась и не смогла затормозить. — Наташа продолжала гнуть свое, как и посоветовал ей накануне адвокат.
— Да? А в акте технической экспертизы, — следователь ткнул пальцем в папку, — утверждается, что ваш «Форд» до столкновения был абсолютно исправен. И тормоза, и другие системы управления на вашем автомобиле были в полном порядке! Что вы скажете на это?
Наташа только снова пожала плечами.
— Хорошо. Скажите, Наталья Александровна, вы были знакомы с гражданином Усачевым?
— Я? — растерялась Наташа.
— Он был вашим первым заместителем в принадлежащей вам компании «Цна». У вас был с ним конфликт? Вы ссорились накануне аварии? — Семибратов впился в нее колючим взглядом.
— С Левой?! Да с чего вы взяли?! Мы с ним прекрасно ладили, дружили еще со школьных времен… Вы думаете, что я… — Наташа старательно изображала полнейшее недоумение. — Вы что?! Это же простое совпадение, неужели вы не понимаете?!
— На столе Усачева в вашем офисе обнаружена распечатка сообщения электронной почты за вашей подписью. Оно содержало некоторые довольно странные указания относительно другого вашего сотрудника — Николая Ярославцева.
— Но я ничего ему не отправляла! — совершенно искренне воскликнула она.
— Возможно, — кивнул мужчина, — хотя сообщение отправлено с компьютера, зарегистрированного по вашему адресу. Тогда как объяснить тот факт, что всего через полтора часа после этого послания именно вы протаранили машину Усачева в пяти минутах езды от дачи, где находился в данный момент Ярославцев? Или это тоже простое совпадение?
Наташа молчала, опустив голову. Кто бы мог подумать, что Левчик решит распечатать роковое послание «рыбки»?! Она совершенно не знала, что ей отвечать следователю. Было ясно, что теперь схему защиты надо было менять, но как?
— Что же вы молчите, Наталья Александровна? Вы понимаете, что все это позволяет квалифицировать ваши действия как предумышленное убийство?! — повысил голос следователь.
— Я… я не готова сейчас все это объяснить. — Наташа, прикрыв глаза, потерла пальцем переносицу. — Поверьте, мне самой еще нужно во многом разобраться.
— Хорошо, — неожиданно легко согласился Семибратов и закрыл папку. — Вернемся к этой теме позже.
— Я могу идти? — встала Наташа.
— Ни в коем случае! — следователь тоже поднялся. — Присядьте, пожалуйста, Наталья Александровна. Разговор только начался, и у нас с вами впереди еще столько интересного!
Он открыл железный шкаф, убрал в него папку и достал оттуда другую — на сей раз синего цвета.
«А это что еще такое?» — насторожилась Наташа.
Следователь сел на свое место, вздохнув, помял руками виски. Взглянул исподлобья на Наташу и вдруг криво усмехнулся.
— А вы прелюбопытнейшая личность, Наталья Александровна! Тихая аспирантка, исследователь, так сказать, пыли веков, прекрасные отзывы в институте, и вдруг — главный фигурант сразу двух уголовных дел!
— Двух? — опешила Наташа. — Почему двух?
— На днях в прокуратуру поступило заявление гражданки Митрохиной Валентины Павловны, — Семибратов перешел на сухой, казенный тон. — В нем говорится, что вы с помощью прямого обмана выманили у ее несовершеннолетней дочери разработки в области электронной техники ее мужа, Митрохина Анатолия Витальевича. На основании этих разработок вы подали на свое имя заявку на изобретение нового метода обработки цифровой информации. Вы подтверждаете это?
— Что именно? — вскинула голову Наташа. — Да, я взяла у Любы Митрохиной папку с бумагами ее отца. Да, я сказала ей неправду, просто так было проще. Почему? Дело в том, что мне рекомендовали работы Митрохина как весьма интересные, но я не хотела подавать девушке какие-либо надежды до той поры, пока не смогу лично убедиться в ценности исследований ее отца. Я, между прочим, показывала Митрохинские записи лучшим московским специалистам, и ни один из них не нашел в них ничего заслуживающего внимания. Так что к моей заявке работы Митрохина не имеют никакого отношения!
— Это всего лишь ваше частное мнение, у меня, например, — другое. Окончательно этот вопрос будет решать компетентная экспертная комиссия. Пока оформление патента на ваше имя приостановлено — до выяснения всех обстоятельств. Если выяснится, что ваша заявка на изобретение — плод трудов другого человека, причем добытых вами обманом, вам грозит обвинение в мошенничестве и присвоении чужой интеллектуальной собственности. Кстати, Наталья Александровна, — на лице следователя опять появилась неприятная ухмылка, — не соблаговолите ли объяснить, как вам, историку по образованию, удалось совершить открытие в электронике? Знаете, а я где-то слышал, что времена ученых-энциклопедистов закончились лет двести-триста назад? Неужто неправда? Неужели не перевелись еще на Руси Ломоносовы, а? Как же вы осилили-то это, голубушка?!
