— Держи! Плотно приложи ватные тампоны к ране и туго перебинтуй…
Через пару минут с перевязкой было покончено. Волынцева скомандовала:
— Теперь бери его на плечи и иди в сторону Аргуна!
Чеченец безоговорочно взвалил потерявшего сознание боевика на спину и встал. Даша вышла из-за деревьев, натянув на лицо вязаную шапочку-маску. Подобрала оружие. Три автомата повесила на себя, а пистолеты с гранатами и ножами, спрятала в подсумок. Бумаги с трупа рассовала по карманам.
Боевик уже начал спускаться вниз и теперь шел по берегу в сторону Аргуна. Даша легко догнала его и спросила:
— Кто он тебе, раз ты на сдачу согласился?
Чеченец, задыхаясь, ответил:
— Старший брат.
— Я убила араба?
Парень остановился, чтобы немного передохнуть и посмотрел на нее:
— Наповал. Этот дурак думал перехитрить самого Шайтана! Я с самого начала знал, что этим кончится. Наш лучший снайпер Мурза погиб, выслеживая тебя, а ведь равных ему не было. Он был гораздо умнее этого чурбана. Он не араб, афганец.
Чеченец был молодым. Дарья предложила:
— Если дашь слово, что не кинешься на меня, я помогу тебе нести твоего брата.
Парень кивнул:
— Подумай сама, зачем мне бросаться на тебя. У вас в Аргуне есть хирург, здесь рядом. А жизнь Хасана мне дороже собственной жизни.
Волынцева закинула автоматы за спину вместе с винтовкой, сбросила плащ палатку и разрезала ее пополам. Сделала две петли на концах, пролезла в одну сама, во вторую чеченец. Получилось сиденье для переноса. Усадили раненого на него и подхватив с двух сторон быстро пошли в сторону лагеря.
Боевик не сделал ни единой попытки, чтобы захватить оружие, хотя Даша в таком положении не могла бы дать достойный отпор. Через километр, чувствуя, что силы убывают, она остановила парня и с трудом достав из-за спины автомат, дала несколько очередей в воздух азбукой Морзе. Это был сигнал о помощи.
Через десять минут из-за речного поворота показались с десяток разведчиков во главе со Стаценко. Они бежали навстречу. Раненого боевика сразу же уложили на плащ палатку и быстро понесли в лагерь по просьбе Даши. Сама она облегченно вздохнула, избавляясь от петли и автоматов. Оружие, а так же ее сумку, разведчики забрали с собой. На плече девушки осталась только неизменная винтовка.
Она вполголоса доложила мужу об уничтожении снайпера-аса. Чеченец шел чуть поодаль, окруженный с трех сторон разведчиками. Он прислушивался к разговору и подтвердил ее слова:
— Шайтан оказалась хитрее. Афганец уничтожил больше сотни людей, но прокололся на русской снайперше.
Стаценко, не обращая внимания на пленного, обнял жену за талию и прижал к себе. А она, к удивлению боевика, положила голову ему на погон. Так супруги шли до самого расположения лагеря. Даша повела пленного чеченца в госпиталь, чтобы справиться о раненом боевике. Спросила по дороге:
— Как тебя звать?
— Исмаил Бероев. А брат Хасан Бероев.
Борис Васильевич был на операции и к ним вышла одна из медсестер:
— Состояние тяжелое, но жить будет.
Они вышли из предбанничка. Исмаил вдруг сел возле палатки на землю, взглянул на стоявшую перед ним девушку и сказал:
— Мне говорили, что у тебя нет сердца, что безжалостна и опасна, а ты спасла брата. Не бросила Хасана в лесу и даже помогла мне нести его. Зная, что мы стреляли в тебя, ты пощадила нас. А ведь попадись ты к нам в руки, пощады не жди…
Даша поковыряла носком кроссовки землю и усмехнулась:
— Еще полгода назад никто не мог ждать от меня такого благодушия, но это тебя не касается. Сейчас я стала другой. Ладно, пошли, отведу тебя к остальным пленным.
Исмаил встал и удивленно спросил:
— Разве я здесь не один?
— Вчера вечером мы сцапали несколько боевиков. Познакомишься!
Чеченец ни о чем больше не спросил. Молча шел рядом и смотрел на ее лицо, скрытое черной маской.
Стоял конец октября. Холодная погода продолжалась уже неделю. Нападения чехов становились все реже. Да и то понятно, вот-вот должен был выпасть снег. Горы с каждым днем обледеневали все больше, идти по ним становилось все сложнее. Только вьючными тропами можно было кое-как перебираться через перевалы.
Даша почти перестала ходить на задания. Лишь изредка выбиралась на короткие проверки вьючных троп. Сидела по два-три часа и наблюдала. Лишь трижды в течение двух недель ей пришлось стрелять. Дважды в досаждавших отряду своей бессмысленной стрельбой «щелкунчиков» и лишь раз в снайпера. Все три раза ее пуля отыскала жертву. «Щелкунчики» после этого стрельбы по ночам больше не открывали. Стаценко посмеивался:
— По ночам тихо стало, словно дома сплю!
Контракты у обоих подходили к концу. Еще месяц назад они написали рапорта об увольнении с контрактной службы и передали их генералу Громову. Многие разведчики последовали их примеру, говоря:
— Хватит, навоевались под завязку! Пора вернуться к мирной жизни.
Прошел еще месяц. В расположение отряда неожиданно для всех приехал генерал Громов и собрал всех разведчиков в одну землянку. Когда все кое-как поместились, он торжественно произнес:
— Ваши рапорта об увольнении с контрактной службы нами рассмотрены очень внимательно и ваши просьбы удовлетворены. Можете паковать чемоданы. В ближайший понедельник к вам прибудет смена и можете быть свободны!
В землянке начался такой гвалт, что генерал поднял руку и громко призвал к порядку:
— Тихо! Я еще не все сказал… Сегодня я привез ордена и медали, которыми наградила вас Россия. Итак, орденом Мужества за проявленную стойкость и героизм награждается единственная среди вас женщина, Стаценко Дарья Алексеевна!
Громкое «Ура!» перекрыло голос генерала. Разведчики кинулись поздравлять Дашу. Хлопали по плечам и смеялись. Наградили весь отряд. Даже Колобок получил медаль «За храбрость» и никто не смеялся и не подшучивал над ним.
К Даше протолкался Тихоня:
— Даш, поздравляю! Мне бы поговорить…
— Выйдем.
Вместе выбрались из тесной землянки и остановились у бруствера из мешков с песком. Мужик помолчал, а потом тихо сказал:
— Я хочу сказать, что не сержусь на тебя. То, что произошло тогда, полностью моя вина. Только много позже я понял, каким был подлецом и подонком. Прости меня.
Женщина вздохнула и положила руку ему на запястье:
— Я давно тебя простила. Еще тогда, когда узнала, что ты Артема принес. Я тоже прошу простить, что искалечила тебя. Давно хочу спросить — за что ты убил Резаного?
— Ты уходила, когда я заметил, что Резаный пошел за тобой. Я бросился следом, в руке был нож. Он хотел выстрелить, а я метнул тесак и попал в сердце. Твой муж на чехов списал. Гуськов знал, что я убил. Нож я не вытаскивал, а на нем был номер моего автомата. Прапорщик мне его вернул, пока никто не видел. Только спросил из-за чего и все.
