Хашдиев стоял секунд тридцать, чуть покачиваясь. Глядел стекленеющими глазами на жену, а потом начал падать вперед лицом. Разия дико закричала, увидев в спине мужа нож. Люди резко отпрянули в стороны и начали разбегаться, затаптывая все следы. Стаценко в эти минуты выезжала с соседнего двора.
Даша повернула на МКАД, доехала до поворота на Ленинградское шоссе и отправилась в Питер. Времени было ровно полночь.
Дорога оказалась совершенно пустой. Ей встретилось всего два грузовика-холодильника, шедшие один за другим. Через несколько километров женщина остановилась. Съехала с шоссе на чуть заметную проселочную дорогу. Аккуратно собрала все оружие «побывавшее в деле» и пульты в мешок, прибавила к нему пакетик с блузкой и перчатками. Все старательно замотала скотчем и вернулась на дорогу.
На первом же мосту через незнакомую речку Даша вышла из машины и швырнула сверток в темную воду на средине реки. Он глухо булькнул где-то внизу, напугав хор лягушек, которые вдруг замолчали. Женщина быстро вернулась за руль и поехала дальше.
До Петербурга добралась без происшествий. Ее ни разу не остановили на постах ГАИ. Заперев «Фольксваген» в гараж-ракушку, Даша закинула сумку на плечо и в семь утра, через запасной вход, проникла в квартиру на улице Некрасова.
Рагозин не спал и возился на кухне, готовя завтрак. Появление в дверях побледневшей от бессонной ночи Даши, искренне обрадовало его. И он даже не смог скрыть этой радости:
— Наконец-то! Я ждал тебя. Как добралась?
Она вздохнула:
— Все потом, а сейчас в ванну…
Не выпуская сумку из рук, Стаценко отправилась мыться. Минут через двадцать шум воды прекратился и женщина, к его удивлению, позвала:
— Игорь, мне нужна твоя помощь. Зайди.
Беня открыл дверь: Даша стояла посреди ванной комнаты. На ней было только нижнее белье. Мокрые седые волосы спутанными прядями лежали на плечах и груди. Обилие шрамов на ее теле на этот раз не напугало его. В руках Стаценко держала бинт. Он ахнул, увидев ее левый бок:
— Да ты же ранена! Я сейчас моего врача вызову.
Даша остановила его:
— Не надо врача. Перевяжи, а то руки не командуют.
Он наклонился и внимательно осмотрел ее бок:
— Давай я заклею его. Зачем перетягивать? Пошли в холл. У меня хорошая мазь есть, в три дня раны затягиваются.
Она спокойно прошла к дивану и остановилась. Он копался в ящике в шкафу. Найдя маленький светло-голубой тюбик, подошел и попросил:
— Ты не могла бы лечь?
Стаценко молча улеглась на правый бок, повернувшись спиной к нему. Уставшее тело расслабилось. Она положила голову на мягкий подлокотник, чувствуя, что засыпает. Рагозин присел рядом на корточки. Старательно намазал рану мазью, наложил повязку и приклеив ее лейкопластырем, сказал:
— Готово.
Она не ответила. Игорь взглянул женщине в лицо: Даша спала. Мужчина несколько минут разглядывал ее измученное почерневшее лицо, затем поднялся наверх. Стащил с кровати одеяло, снес его вниз и осторожно укрыл полуголое тело. Она даже не пошевелилась.
Беня рванул в спальню и включил там телевизор. Как раз передавали новости. То, что он услышал о криминальных происшествиях в Москве, ошеломило его. Он машинально вытащил из тумбочки листок бумаги и ручку. Принялся подсчитывать, бормоча про себя:
— Двадцать один в машинах… пятнадцать при взрыве, четверо в квартире, затем еще четверо по разным местам. Итого сорок четыре трупа. Хорошо поработала, девочка. И у ментов ни единой зацепки. Никто ничего не видел.
Даша проснулась от взгляда, кто-то в упор смотрел на нее. Приоткрыла глаза и увидела сидевшего рядом в кресле Рагозина. На улице был вечер, красные лучи заходящего солнца проникали в комнату через прозрачные шторы. Мужчина улыбнулся ей:
— Добрый вечер, Даша! Ты проспала целый день и наверное, умираешь с голоду. Я сейчас! Ты пока оденься, в порядок себя приведи, а я разогрею ужин. Твой халат висит в ванной комнате.
Игорь отправился на кухню. Стаценко появилась там минут через десять. Беня поставил перед ней тарелки с едой:
— А ты лихо развернулась в Москве. Сорок четыре человека. Милиция в недоумении, ни одного следа для зацепки. Сегодня весь день новости передают. Раз двадцать показывали рынок возле Киевского вокзала. Репортеры называют взрывы хорошо спланированной акцией. Показывали еще два трупа в складе, труп в машине, трупы в квартире и убитого ножом чеченца. Я узнал твой метательный нож. Но эти убийства милиция не объединяет. На каждый труп заведено отдельное дело. ОМОН нашел мину. Видела бы ты, с какими предосторожностями они ее несли! Уже известно, что найденная мина идентична тем двум, которые разнесли в клочья шесть чеченских и двух азербайджанских авторитетов. Надеюсь, ты не собиралась взрывать целый дом?
Женщина аккуратно положила вилку на стол, прожевала и ответила:
— Не собиралась. Ты и сам прекрасно понимаешь, что одной мины на семнадцать этажей маловато. Разнесло бы только подъезд, да на первом этаже повыбивало двери в квартирах. Мне надо было выманить чеченца на улицу ночью и не насторожить его. Меня подстрелили в районе Таганки, в расселяемом доме. Там, где менты нашли четверых и оружие. Нашли они их по моей же наводке. Не хотелось пугать строителей.
Рагозин задумчиво подошел к окну:
— Сорок четыре человека… А ты знаешь, что на поиски подрывника брошены лучшие разведчики ФСБ? И это не считая милицию, а они тоже ребята не глупые. Хочешь, я вывезу тебя за границу? У нас есть еще время скрыться. Никто тебя не найдет. Я сделаю все, что ты скажешь. Мы поженимся, если хочешь.
Он подошел к столу, оперся на него руками и посмотрел в поднятое вверх лицо женщины. Стаценко долго молчала, не в силах отвести взгляда от его горящих глаз. Потом тихо сказала:
— Игорь, у меня нет ни сил, ни желания жить. Мне жаль, что все так получилось. Сейчас я уйду и больше не появлюсь в твоей жизни. Ты хороший мужик, но я не могу ответить любовью на твою любовь. Я убийца и моя душа мертва. Забудь меня.
Она встала и направилась к двери. Рагозин рванулся к ней, забыв обо всем, схватил в железные объятия, беспорядочно целуя ее лицо и шепча, как в лихорадке:
— Даша, Дашенька, я никому тебя не отдам и не позволю тебе уйти! Я спрячу тебя. Ты должна жить. Забудь об убийствах, о Чечне, останься со мной!
Она не сопротивлялась, но и не отвечала на его поцелуи. Даже когда он подхватил ее на руки и понес в спальню, она осталась безразличной к происходящему. Он ничего не замечал, принимая ее спокойствие за согласие остаться с ним. У него появилась надежда.
Игорь положил ее на постель и осторожно раздел. Разделся сам. Исступленно ласкал и целовал ее тело. Она не отвечала, но он надеялся со временем «разбудить» ее, а сейчас был рад тому, что она не отшвырнула его, как раньше.
