— И кого мы там завалили?
— Двое — Хаджи и Мамелюк, он был казначеем в Хаджиевой кодле. Отменная сволочь, не жалко. Впрочем, Хаджи, я так думаю, пока что не помер. Забрали его с собой? Правильно. Попробуйте обменять на девчонку. Только захочет ли кто меняться? Этот стервятник уже всех порядком достал, в том числе и своих корешей. Сдохнет, никто убиваться не станет… Так вот, Слава, двое — Мамелюк и Хаджи. А пятеро — эмиссары Хаттаба! За деньгами сюда прикатили. За боль-ши-и-ими деньгами. А вы их прикончили. — Рамаз скрипуче расхохотался. — Теперь вам звез-дец!
Я про себя отметил, что он ни словом не обмолвился еще про пятерых мертвяков. Простая прислуга, мусор, который не стоит его внимания. Угодили случайно под пули — туда им, дуракам, и дорога! Найдутся другие. Мусора сейчас в России навалом.
— Я так понял, Хаджи работает на себя. Ну, конечно, как ты говорил, отстегивает кое-что в ваш общак. А он…
— Его пацаны, — перебил Рамаз, — собирают со всего Питера денежки для Хаттаба. Со всех правоверных. И попробуй кто-нибудь вякни. Часть денег уходит безналом в Хохляндию и в Болгарию, другая часть вывозится в чемоданах в Грузию и в Дагестан. Что-то, очень даже немало, Хаджи оставляет себе. Кое-что перепадает чиновникам. В основном, тем, что в Москве и на Кавказе… В общем, Хаджи сидит… вернее, сидел на жопе ровно. У него были непонятки лишь со своими. Я все ждал, когда же они его мочканут. А вот ведь, — я увидел в панорамное зеркало, как Рамаз картинно развел руками, — не дождался пока.
— Почему сам его не валил? Ведь проще пареной репы. У него даже не было телохранителей.
— А зачем? У меня под ногами Хаджи не путался, жить не мешал. Раздражал, отморозок, и только. А это еще не причина. Да и отвечать бы пришлось за него. Перед своими, перед ворами-то, ладно. А что прикажешь делать с чеченами? Они пока в силе. — Рамаз закурил, и до меня донесся легкий аромат табачного дыма. — Я вот что хотел сказать тебе, Слава. Толковище было сегодня утром. Из-за того, что в «Катастрофе» случилось. Серьезное очень случилось! Те, кто при делах, все собрались. Из Москвы человек прилетел. Из Новгорода, из Пскова приехали. Не было только чеченов. И айзеров. Нехорошо это, Слава. Войной запахло.
— Ты хочешь сказать, что из-за меня, — усмехнулся я.
— Да нет, своя тут бодяга, из которой так просто не вылезти. А вылезать надо. Рано или поздно все равно бы все взорвалось. Искра была нужна. Вот ты и высек ее.
— Великая честь! — «Паджеро» уже огибал монумент на площади Победы. Сейчас вырулю на Киевское шоссе, а там до Александровской всего ничего. — Рамаз, у тебя десять минут.
— Успею… Задавали мне сегодня вопросы. А я на них отвечал. Сдал тебя братве, Слава. И ни как мы решить не могли, что с тобой делать. И никак мы понять не могли, кто же ты есть такой. Объяснишь мне?
— А сам-то как думаешь?
— Да всякое разное думаю. Но только думки держу при себе. И чую нутром, что сила есть за тобой.
— Есть.
— Что за сила?
— Не задавай мне больше этот вопрос, — зло отмахнулся я. — Ты только это хотел узнать?
— Хотел, — признался Рамаз. — Да не судьба видно. По правде, я удивился бы, если бы ты ответил… Держи. — Между сиденьями скользнул лист бумаги и опустился мне на колени. — Маля-ву просили тебе передать. Это план базы Хаджиевой кодлы в Рождествене, Купили его для себя неделю назад. Там есть все, что надо. Вскроешь сегодня эту банку с червями чеченскими, спишем с тебя грешок с «Катастрофой». А забоишься, так не посмотрим, кто стоит за тобой. Возьмем и тебя, и девчонку. — Рамаз похлопал ладонью по спинке Алининого сиденья. — Отдадим черным в знак доброй воли. А то они на нас грешат, ишаки. Не верят, что кто-то третий покоцал их земляков.
Алина протянула руку и забрала у меня план. Развернула сложенный вчетверо лист бумаги размером с газетную полосу и довольно поцокала языком.
— Впечатляет! И во сколько же это вам обошлось?
— Я не спрашивал, — ответил Рамаз. — Зачем мне знать?
— А не может это все оказаться дезой?
— Чем?
— Дезинформацией. Уж больно подробно все нарисовано. Схема сигнализации… Хм, посты охраны… Пулеметные гнезда… Как-то слишком серьезно для нашей российской действительности, — сделала вывод Алина. — Я понимаю, встретить такое в джунглях Колумбии. Или Малайзии…
— Помолчи! — резко прервал ее болтовню Рамаз и обратился ко мне. — Там есть подвал. На плане он обозначен. В подвале Хаджи держит заложников и свой гарем. Не знаю, большой или маленький, но только дочка твоя, я думаю, там. Так что лезть туда тебе все равно придется. И чем скорее, тем больше шансов, что обнаружишь девчонку живой… Останови машину, пожалуйста. Мне пора выходить.
Я свернул на обочину. Сзади затормозил «Тандерберд».
— Подожди. — Я повернулся к собравшемуся вылезать из машины Рамазу. — Ты знаешь, сколько на этой базе боевиков? Какое оружие?
— Не знаю, — покачал головой Рамаз. — Но, как минимум, тридцать лбов там сидят. И не с волынами детскими. С «Калашами» и пулеметами.
— Потому-то вы сами туда и не лезете? Таскаете из огня каштаны чужими руками?
— А не обучены, Слава, наши мальчишки так воевать. А кто обучен, так этих немного. Да и не сбить их в единый кулак. Сразу друг с другом грызться начнут. Нет, нам базу не взять. Вот твои люди — дело другое. Кто же вы все-таки? — сделал Рамаз очередную попытку выковырнуть из меня признание. — Кто за вами стоит? Пентагон? ЦРУ? — И почти угадал. — Явно кто-то оттуда. — Он протянул руку чуть правее упиравшегося в Пулковские высоты шоссе, безошибочно определив, в какой стороне находится запад.
— А почему этой базой не займутся менты? — Вопросы рождались у меня в голове один за другим, и распрощаться с Рамазом никак не получалось. — Или спецслужбы?
— Я слышал, что они год назад пошли на сделку с Хаджи. Он спокойно крутит свои дела, но не переступает определенных границ. Знает, так сказать, свое место. И гарантирует, что в Питере не будет террактов, как в Буйнакске или Москве. Мусора, конечно, держат Рождествено под прицелом, но пока все спокойно, не рыпаются. Правда, не знаю, чем это все обернется после пальбы в «Катастрофе».
— Чем-нибудь обернется, — пообещал я. — Уже сегодня. Последний вопрос. Зачем вам эта база?
— Я же сказал тебе, Слава, что война с черными в Питере неизбежна. И пора ее им объявлять. Сейчас подходящий момент, вот вы и займитесь. Раздербаните базу, а там уже вступим и мы. Разгоним их стадо за несколько дней. И никакие Хаттабы им не помогут. А мусора, как всегда, отсидятся в сторонке.
— Ясно, — произнес я и протянул на прощанье руку. — Даст Бог, еще свидимся.
— Удачи, Слава. — Рамаз обменялся со мной крепким рукопожатием и коснулся Алининого плеча. — И тебе, дочка, удачи. Берегите себя. — Он выбрался из машины, но в последний момент задержался. — И еще, Слава. Зря ваши коммандос повесили старика Магоматова. Я же просил тебя. Он все равно никому ничего не стал бы рассказывать. Пусть хоть меня не трогают. Хочу еще немножко пожить. Да и дел не успел всех переделать.
