– Я хочу спасти счастье семьи Медведевых, – патетически
заявила она, – Татьяна бесплодна, она не сумела родить, а Миша мечтал о
ребенке. Понятен вам ход моих мыслей?
– Нет!
– Детонька! Попробуйте вникнуть: Миша…
– В отношении Миши у меня полная ясность, – ответила я, – но
вам-то какое дело до Медведевых?
– Боже! Они мне родня!
– Таня и Миша?
– Естественно! Ларочка смотрит с небес и радуется! Я ради
дочки стараюсь.
– И вы готовы любить чужую девушку?
– Мне Настя родная! – возмутилась Елена Сергеевна.
Тут в моем мозгу произошло некое движение, и я потрясенно
выпалила:
– Вам родная! А Мише?
Елена Сергеевна прижала руки к лицу.
– Что за намеки, дорогая? – дрожащим голосом протянула она.
– Лариса выходила замуж непорочной девочкой! Настя появилась на свет спустя
девять месяцев после свадьбы!
– И вы даже выносили во двор окровавленную простыню, чтобы
убедить соседей в невинности невесты, – скривилась я. – Слишком эпатажный
поступок для москвички с высшим образованием.
– Это народная традиция, – стала слабо протестовать Елена
Сергеевна, – нужно ее поддерживать.
– Я бы еще поверила в это, если бы вы с дочерью жили в
горном селении на Кавказе, – протянула я, – но дело происходило в конце
двадцатого века в Москве.
Елена Сергеевна заморгала.
– Вы знали, что дочь беременна от другого, – продолжала я, –
и сделали все возможное для обмана Миши. Восстановили девственность
хирургическим путем? Или, напоив жениха до потери пульса, набрызгали на белье
куриной крови?
Старуха заморгала, потом бросилась к подоконнику.
– Сейчас кинусь вниз! Вы позорите Ларочку!
Я спокойно смотрела ей в спину. Елена Сергеевна распахнула
раму и попыталась вскарабкаться на подоконник.
– Вам помочь? – спросила я.
– Брошусь с десятого этажа! – заорала она.
– Возьмите стул, – посоветовала я, – легче будет взобраться.
Елена Сергеевна захлопнула стеклопакет.
– Какая вы дрянь! – с чувством произнесла она. – Пожилой
человек стоит в проеме окна! Готов лишить себя последних лет жизни…
– Вы так и не влезли на подоконник, – напомнила я.
– Чудовище, – прошептала Елена Сергеевна и упала на диван, –
монстр!
– Значит, Лариса изменила мужу, – констатировала я, – Настя
не Мишин ребенок, и анализ делать бессмысленно!
– Нет, это не так, – слабо ответила Елена Сергеевна.
– А как?
– Настя дочь Медведева!
– Тогда зачем сей спектакль с самоубийством?
– Морально она его! Мишенька обожал девочку и… вам не
понять, – зарыдала Елена Сергеевна, – Ларочка… деньги…
– Ну, раз дело дошло до рублей, – решительно сказала я, – то
лучше нам сейчас выяснить подробности. Колитесь, Елена Сергеевна! Ей-богу, вам
легче станет!
Старуха замолкла, вытерла лицо платком и деловито спросила:
– Вы меня не выдадите?
– Начинайте, – кивнула я.
История, рассказанная Кругликовой, оказалась простой, как
мечта алкоголика. Муж Елены Сергеевны умер рано, он был директором завода,
получал большую зарплату, пользовался привилегиями, и жена не испытывала
никаких тягот. Но, увы, счастье не продлилось вечно, после кончины супруга
Елена Сергеевна лишилась денег, пайка, машины с шофером и казенной дачи.
Пришлось вспомнить профессию учительницы и идти работать в школу, а Елена
Сергеевна, хоть и имела диплом педвуза, терпеть не могла детей.
Елене Сергеевне жизнь казалась беспросветной: тягомотная
работа, одни туфли на все случаи жизни, пальто из драпа-дерюги, а впереди
никаких перспектив, грошовая пенсия и гроб, обитый ситцем.
Одно время Кругликова строила планы в отношении Лары. Как у
всякой нормальной матери, у нее теплилось желание получше пристроить дочь,
выдать ее за богатого, но симпатичная в детстве девочка превратилась в
некрасивую девушку.
– Не беда, – пыталась хорохориться Елена Сергеевна, – с лица
воду не пить! Захомутаем бобра умом и сообразительностью.
Но с последними тоже было плохо. Лариса оказалась, мягко
говоря, дурой, в школе она получала одни тройки, у нее не было друзей – детей
отпугивала полнейшая аморфность девочки. С ней не хотели играть, Лару даже не
дразнили. Ну какой смысл пинать кучу песка? Она ведь не отреагирует на
оскорбления. Больше всего на свете Лариса любила тупо смотреть телевизор,
причем все программы подряд. Впрочем, у нее были и положительные качества, она
выросла хозяйственной, хорошо готовила, никогда не спорила с авторитарной
Еленой Сергеевной, не требовала красивой одежды, косметики, вкусной еды, не
имела особых желаний.
Представьте глубочайшее изумление матери, когда она увидела
дочь во дворе с молодым парнем.
– С кем ты болтала? – спросила Елена Сергеевна, когда Лара
вернулась домой.
– Не знаю, – равнодушно пожала плечами дочь, – его Мишей
звать. В кино приглашал.
– Почему не пошла?
– Неохота, – односложно ответила Лариса и плюхнулась в
кресло у телика.
Елена Сергеевна вышла из себя.
– Кино тот же телевизор, – резко сказала она, – отчего бы
тебе не прогуляться? Если он еще раз позовет, иди.
– Зачем? – пожала плечами Лара.
– Затем, что я приказала.
– Хорошо, – привычно согласилась дочь.
Миша оказался настойчив, он начал ухаживать за нелюдимой
Ларисой. Елена Сергеевна навела справки о юноше и пришла в восторг. Мало того,
что он обеспечен, так еще все в один голос характеризовали парня как крайне
перспективного, а главное, порядочного человека. У жениха не было родителей,
зато имелись собственная большая квартира. Она объяснила дочери, что ей выпал
один шанс из ста. Ухаживал Медведев за Ларой долго, но в конце концов он пришел
к будущей теще и сказал:
– Я хочу жениться на вашей дочери.
Елена Сергеевна всплакнула, а парень обстоятельно объяснил
свой выбор:
