– Во! – подняла брови собеседница. – Ни минуты без меня не
могут. Вставайте, идите вон туда, за дверку. Это мой личный туалет, и приводите
себя в порядок. В кафе мужики в основном сидят, шоферы, свалка рядом, вот
мусорщики у меня жрать и приспособились. После них в туалете беда, а у меня
чисто! Не волнуйтесь, я с хлоркой мою. Как придете в себя, я вас покормлю!
– А где моя машина?
– Ее на парковку загнали, – сообщила Рита и решила отбросить
«вы». – Это неправда, что люди теперь злые. Встречаются же нормальные! Тебя с
трассы принесли, автомобиль подогнали, ключи мне отдали, сумочку, мобильный. Мы
даже деньги с Алкой при всех пересчитали! Не сомневайся, все на месте! И когда
только съезд сделают! Знаешь, из-за чего пробка? Свалка виновата, к ней
узенькая дорога ведет, двум мусоровозам не разъехаться. Хрень получается,
сначала оттуда грузовики пустые прутся, затем с шоссе полные запускают, очередь
выстраивается, тем, кто в область едет, один ряд остается!
– Не слишком удобно, – согласилась я.
– Да разве ж кого люди волнуют, – всплеснула руками Рита, –
который год обещают съезд расширить, и чего?
– Маргоша! – проорали издалека. – Ключики!
– Иду! Мойся спокойно, – сказала хозяйка и убежала.
Я огляделась. Небольшой кабинет был обставлен стандартной
офисной мебелью, вдоль одной стены тянулся диван, на котором меня устроили
добрые самаритяне. Напротив виднелась маленькая белая дверь. Я встала, толкнула
ее и попала в очень чистый санузел, куда явно никогда не заглядывали водители
самосвалов.
Небольшая раковина сияла белизной, кран начищен до блеска,
полочка у зеркала и оно само сверкают, бутылочки с гелем для лица, баночки с
кремом, дезодорант стоят, словно солдаты на плацу, этикетками вперед, выровнены
по одной линии. От унитаза веет «морской свежестью», туалетная бумага
трехслойная. За стеклянными дверками узкого шкафчика спрятаны упаковки с
салфетками и всякие мелочи, на крючке висит розовое полотенце.
Я умылась, открыла шкафчик, достала салфетки, вытерла ими
лицо, руки и стала озираться в поисках корзины для мусора. Вместо обычного
небольшого контейнера с крышкой и педалью в дальнем углу туалетной комнаты
стояла довольно высокая никелированная емкость.
Я швырнула туда бумажку и, естественно, не попала. Меня с
детства отличала редкая меткость. Когда весь двор самозабвенно играл в лапту,
маленькая Даша Васильева тосковала на лавочке, никто не хотел брать в команду
девочку с двумя левыми руками.
Я сделала пару шагов и осторожно присела около ведра.
Первое, чему обучается «профессиональный» гипотоник, – это умение садиться
около той вещи, которую хочешь поднять. Если резко наклониться, а потом столь
же быстро выпрямиться, еле-еле текущая по сосудам кровь не успеет за хозяином.
Сначала она от ног рванет к голове, затем на полпути замрет и помчится назад.
Большинство людей с низким давлением хлопается в обморок на фазе приведения
тела в вертикальное положение, поэтому лучше присесть, взять нужное, а затем встать.
Еще не рекомендую одним прыжком срываться с кровати по звонку будильника и
принимать очень горячую ванну.
Я подхватила бумажку, невольно бросила взгляд на ведро и
увидела на боку выгравированную надпись: «Уважаемому Михаилу Семеновичу в день
юбилея».
Пятая точка перевесила остальные, я шлепнулась попой на пол
и еще раз, не веря собственным глазам, прочла текст.
Передо мной стояло ведро, вернее, странное кашпо. Именно в
нем росло деревце, которое преподнесли Мише Медведеву на день рождения. Таня пересадила
растение, а железную «кадку» стала использовать вместо помойного ведра. С ним и
пошла Настя в день своего исчезновения к мусорным бакам.
Я потрогала пальцем сверкающий бак. Нет, мне не снится сон!
Оно настоящее! Стоит тут, в тихом уголке, куда не заходит никто, кроме хозяйки.
– Эй, – воскликнула Рита, заглянув в туалет, – тебе опять
плохо?
– Очень хорошо, – стараясь говорить уверенным голосом,
ответила я.
– Чего тогда на полу сидишь?
– На плитке поскользнулась.
– Во блин! – заахала Рита. – Не разбилась?
– Вроде нет.
– Пошли кофе попьем, – предложила она, – сюда, налево.
Я послушно двинулась за хозяйкой и очутилась в небольшой
комнате, где стоял всего один столик, покрытый накрахмаленной скатертью.
– У тебя такое крохотное кафе? – спросила я.
Рита засмеялась.
– Внизу огромный зал. Я тебя в помещение для своих привела!
Ну, изучай меню! Делай заказ! Угощаю!
Я раскрыла кожаную папочку. «Кафе „Шпынь и шпынята“ радо
приветствовать вас. Для людей с фамилией „Шпынь“ стопроцентная скидка».
Я положила карту на стол.
– Ты Маргарита Шпынь?
– Точно, – заулыбалась Рита, – правда, прикольно? Вот моя
сестрица фамилии стеснялась, ревела, пока мама ей свою не дала, стала Нинка
Косова. А я, наоборот, горжусь. Шпыней на белом свете, похоже, нет! Пока никто
скидку не потребовал. Вернее, находятся дураки, морду сапогом сделают и
заявляют: «Здрассти, я Шпынь!» Но не на такую напали! Мигом требую: «Права
покажи!» Ну, цирк прямо! Зато теперь вся трасса знает про кафе «Шпынь и
шпынята».
– Маргарита Шпынь, – протянула я, – а рядом свалка, и здесь
всегда столуются парни с мусоровозов.
– Ну, не только они, – потерла руки Рита, – я не жалуюсь на
отсутствие клиентов. Чего сама хочешь? От души рекомендую котлеты из кролика.
– Ты была любовницей Богдана Ломейко?
Маргарита отступила от стола.
– Кого?
– Шофера Богдана Ломейко! Он водил мусоровоз.
Рита села на стул.
– А ты откуда про Богдашу слышала?
– Сейчас объясню, но сначала ответь, ведро он принес?
– Ведро? – непонимающе заморгала Рита. – Какое?
– То, что у тебя в туалете стоит?
– Здоровская вещь, – вздохнула Маргарита, – вечная. Я его
когда увидела, сразу сообразила: сто лет прослужит, зачем добро вышвыривать?
– Как оно к тебе попало?
– У Богдаши взяла, в машине.
– Мусорной?
– Ага.
– Ты рылась в отбросах?
