— Скоро по мосту пройдет грузовик со спецназом внутренних войск, — заговорил Чингис. — Наверное, будет и прикрытие. Или БТР, или БМП, не знаю пока. Главная работа на совести Махди. Выжившие после его выстрелов — на нашей совести. Махди будет продолжать стрелять. Осколки летят далеко, поэтому близко позицию не занимать. Ни один из «краснопогонников» не должен уйти. Дело обычное. Вопросы есть?
Вопросов не было. Дело действительно было вполне обычным и много раз совершавшимся отрядом. Устраивать засады Чингис умел и любил. Причем часто действовал так же дерзко, как сейчас, то есть сам заманивал федералов в место, где мог их уничтожить.
— Занимайте позиции.
В отличие от того же Джумали, он никогда не расставлял своих бойцов по точкам. Знал, что каждому лучше стрелять с того места, которое удобнее именно ему. А одинаковых для всех удобств в засаде не бывает. Каждый должен сам для себя подобрать точку, с которой будет стрелять наиболее точно и которая для него будет наиболее безопасной…
— Едут… — тихо проговорил Чингис.
Тяжело переводя дыхание своим сильным дизельным двигателем, на последнюю перед оврагом горку не слишком торопливо взобрался бронетранспортер, повертел башней, словно угрожая башенным орудием и спаренным с ним пулеметом
[7]
. И тут же, следом за бронетранспортером, так же неторопливо, выполз на горку грузовик с тентом. Движение транспорта было чрезмерно осторожным, хотя Чингис считал, что должно было бы быть наоборот. Спецназ внутренних войск должен был спешить к оставленным рядом с дорогой машинам. Но они, видимо, ожидали засады, потому и не спешили. Но это, как правильно понимал амир, была ошибочная тактика. В медленно идущий транспорт попасть из гранатомета гораздо легче, чем в несущийся на полной скорости, и этого не мог не знать командир отряда спецназа «краснопогонников». Значит, здесь было нечто другое, какая-то хитрость, которая могла сработать с менее опытным командиром, а Чингис справедливо считал себя опытным и, все поняв, вытащил «трубку», собираясь набрать номер Джумали, но в тот же момент Джумали позвонил ему сам:
— Амир, грузовик и бронетранспортер пустые. «Краповые» обошли горку и идут оврагом. Они почти под нами. Стрелять?
— Далеко от моста?
— Метров семьдесят.
— Мы успеем. Не отключайся. Стрелять будешь по моей команде. С двух склонов накроем. — Чингис поднялся и сказал громко, чтобы все слышали: — Перебежками, прячемся за кустами. К оврагу. «Краповые» там, хотят нас снизу поднять. Махди! Выстрел по БТРу и выстрел по грузовику. Бронебойными. Сразу, как только мы к склону приблизимся, к нам, на бегу заряжай осколочной. За мной! — и побежал первым.
До склона оврага было не больше двадцати пяти метров. Главное, чтобы эту перебежку не заметили в бронетранспортере, иначе пушка может доставить неприятности, да и гранатометы на башне установлены.
Но расстояние было успешно преодолено, и тут раздался громкий выстрел из «РПГ-7». Чингис успел рассмотреть, как что-то вспыхнуло совсем рядом с бронетранспортером, даже броню огнем опалило, но сам БТР начал медленно поворачивать башню. Амир понял, что на БТРе выставлены сетчатые экраны, незаметные издали, и кумулятивная граната взорвалась, зацепив этот экран.
Башня развернулась, и автоматическая пушка дала короткую прицелочную очередь в кусты у дороги. Эти кусты буквально звали любого дилетанта, желающего устроить засаду, скрываться в них. Но там бы он и смерть свою нашел. На прицелочную очередь пушки Махди ответил следующим выстрелом. На сей раз экран не спас бронированную машину. Видимо, после первого выстрела в сетчатом экране образовалась большая дыра, Махди знал, куда стрелял. Бронетранспортер тут же задымился и через три секунды взорвался.
А бойцы отряда уже заняли позицию на склоне. Чингис хорошо видел около сорока человек спецназа внутренних войск, замерших и рассматривающих мост.
Следующий выстрел «РПГ-7» достался грузовику, который защитных экранов не имел и взорвался сразу. Правда, водитель, кажется, успел выскочить. Именно он бежал по мосту к его началу, пешком преодолевая путь, который только что проехал, только в другую сторону. В БТРе, как успел заметить Чингис, распахнулась боковая двустворчатая дверца, и на нижнюю ступень
[8]
выкатился человек и упал рядом с горящей машиной. Кроме как дверцу открыть, сил у него больше ни на что не хватило. Но рассматривать происходящее на мосту времени отпущено не было никому. Отряд уже вышел на позицию, а с другого склона оврага смотрели вниз стволы автоматов группы Джумали. Чингис поднял «трубку» и дал короткую команду:
— Огонь!
Шквал автоматных очередей ударил сразу с обоих склонов, и у «краповых» просто не было возможности укрыться под кинжальным расстрелом. Залечь они тоже не могли, потому что тогда, распластавшись по земле, были бы еще более крупной мишенью для стрельбы сверху. Конечно, они ответили встречным огнем, но насколько эффективным может быть огонь бойцов, не имеющих прикрытия, против тех, кто стреляет в них из прикрытия, понятно было и самим федералам. Спецназ внутренних войск, теряя одного бойца за другим, пытался стремительно проскочить вперед, однако команда к движению была дана слишком поздно. До моста оставалось шестьдесят метров, и бойцы отряда Чингиса перебегали одновременно с «краповыми», провожая их своими очередями. Это был даже не бой, это было простое уничтожение живой силы противника. Проскочили под мостом, за которым овраг обретал только один склон, а второй превращался в пологий берег ручья, заросший высокими густыми кустами и мелкими деревьями, и скрылись в труднопроходимых зарослях только два или три человека, от силы, четыре, причем все были ранены, как определил Чингис по их передвижениям. Кто-то ногу подволакивал, тем не менее бежал, понимая, что боль в простреленной ноге — это еще не смерть, а смерть придет тогда, когда бежать уже не сможешь. Кто-то не в силах был автомат поднять, потому что одной рукой зажимал другую, тоже простреленную. Кто-то, получив, видимо, касательное ранение в голову, в результате которого кровь залила лицо и глаза, не видел, куда следует бежать, и второй раненый, тот, что ногу подволакивал, направлял его толчками.
В принципе, можно было преследовать убегавших, найти по кровавым следам и уничтожить. Но для этого следовало обежать откос моста, укрепленный бетонными плитами, пересечь дорогу, спуститься со склона, что требовало времени. Тем не менее Чингис сначала хотел было сам возглавить погоню, потому что главный его помощник Джумали задержался на противоположном склоне оврага, чтобы спуститься и добить раненых «краповых», но, когда он выскочил на дорогу, крутой вихреобразный порыв ветра обогнул амира, заставив глотнуть добрую пригоршню прилетевшей с ним сырой пыли, и остановил. Чингис вспомнил, что машины следовало отогнать в убежище и спрятать от приближающегося урагана, а до убежища предстояло почти сорок километров проехать.
