Они торопились, чтобы бандиты, вышедшие из-за холма, не застали их в пути на месте, где даже укрытия приличного нет. Заборских начал сильно бледнеть и замедлял шаги. Ему казалось, что силы вот-вот кончатся, но его волю поддерживало оружие, которое он нес на плече. Это оружие давало ему возможность хотя бы нескольких бандитов убить и выполнить то, что так хотел выполнить его командир — подполковник Завалило. Хотел, но не сумел. Или просто не успел. Если бы успел перескочить холм, все, оставшиеся после первой засады в живых, спаслись бы. А так получилось, что спасся только старший лейтенант Заборских. Но и за тех, погибших в овраге под мостом, и за этих, погибших, не доезжая десяти метров до вершины холма, отомстить должен автомат, направляемый рукой и глазом Сережи Заборских. Это было очень сильное желание, и его совсем не беспокоило, что будет потом. Не хотелось думать, что начнется после его обстрела бандитов и как все закончится. Главное — отомстить за погибших товарищей.
С противоположного склона холма послышались выстрелы. Сначала две очереди, те самые «фирменные» очереди банды Чингиса, расстреливавшей убитых. Потом громкий одиночный выстрел. Заборских помнил, что кто-то в банде стрелял из револьвера в лоб убитым. Потом еще один револьверный выстрел. Но эти выстрелы только добавили сил старшему лейтенанту, и он вместе с напарником благополучно добрался до трещины в скалах и нашел убежище за крупными камнями, отгораживающими его от холма. Сергей сразу стал устраивать на импровизированный природный бруствер свой автомат, чтобы убедиться в возможности стрельбы с этой позиции.
Позиция была отличной. Михаил Викторович не зря запыхался, отыскивая такое удобное место. Сам казак устроился за соседним камнем. Здесь они друг другу не мешали и могли стрелять одновременно.
— Далековато для меня, — посетовал казак, сердито шевеля усами. — За компьютером много работаю, зрение катастрофически садится.
— А для меня нормально, — ответил Сережа.
— Хорошо стреляешь?
— В отряде считался лучшим стрелком.
— Я больше привык к охотничьему ружью, а для ружья большая дистанция — сам понимаешь, неприемлема…
— Справимся, — и за себя, и за напарника пообещал старший лейтенант.
— Идут, гаденыши… Будем справляться…
— Стрелять по моей команде, — предупредил Заборских…
Вообще-то, бандиты не шли, они лишь поднялись в полный рост и рассматривали с вершины холма пространство впереди. А перед этим скорее всего просто подползали к перевалу и, только убедившись во внешней безопасности и в отсутствии видимых врагов поблизости, поднялись, но и встав в полный рост, рассматривали склон холма с откровенной опаской. Куда только делась их былая ковбойская небрежность и лихость! И не напрасно опасались, Заборских мысленно пообещал бандитам, что их опасения сбудутся. Вопрос стоял только в том, видели ли они во время рассматривания спуска с холма старшего лейтенанта и казака Михаила Викторовича. Вообще-то, теми силами, которыми бандиты пока располагали, они могли плотным огнем заставить «крапового» офицера и малоопытного в военном деле казака прижаться к земле и дать возможность отдельной своей группе приблизиться на опасное расстояние. С горы спускалось семнадцать человек. Для обеспечения передвижения хотя бы половины этих людей вполне хватило бы второй половины для создания плотного заградительного огня. Но у банды, видимо, был плохой командир. Они не разделились, передвигаясь единой большой толпой, в которую стрелять было достаточно просто, и направлялись напрямую к телам двух своих товарищей. Только там, рядом с телами, толпа рассеялась, словно бандиты что-то искали на земле. Заборских даже пожалел, что не дал команду раньше. Но было еще не поздно.
Сережа прицелился, дал едва слышную, но внятную команду:
— Огонь! — и тут же послал в сторону бандитов две короткие точные очереди.
Он увидел, что двоих сумел уложить, причем и того, и другого выстрелами в голову, потому что оба бандита были в бронежилетах. А вот Михаил Викторович, до этого такой хладнокровный и умелый, слегка замешкался с выстрелами. От волнения он забыл снять автомат с предохранителя и без толку давил на спусковой крючок.
— Предохранитель… — напомнил старший лейтенант.
Казак сообразил и исправил свою ошибку. Но бандиты уже среагировали на первые две очереди. Сначала попытались залечь и найти укрытие за камнями, но потом стали взваливать себе на спины тела убитых и, подгоняемые попутным ветром, побежали с ними к вершине. При этом тела служили одновременно щитами, но только на всех их не хватало. Заборских решил добавить, хорошо прицелился и дал очередь. Одновременно и Михаил Викторович выстрелил, но угодил лишь в ногу бандиту, тогда как старший лейтенант своего уложил наповал, опять же очередью в голову. Этого бандита тоже подхватили и перетащили за вершину холма. И даже хромой раненый успел докостылять…
Глава тринадцатая
Старший лейтенант Логвинов торопился и вел БМП сначала предельно быстро
[16]
, используя всю мощность двигателя в немалые пятьсот лошадиных сил, которые легко справлялись с почти девятнадцатью тоннами веса. Он не имел плана-карты поселка, даже визуально не знал, куда нужно ехать, и потому рядом с ним на десантное место посадили одного из старших мальчишек, которому директор школы дал указание показывать путь к какому-то дому, известному им обоим. Довольный возможностью показать себя, мальчишка не отрывал глаз от видеомонитора механика-водителя и давал Логвинову команды. Но уже сразу за площадью путь лежал по улице, сплошь заваленной сломанными деревьями, где скорость пришлось сбросить до приличествующей ситуации. Впрочем, эта ситуация старшего лейтенанта не смутила, поскольку он видел большую разницу между боевой машиной пехоты и каким-нибудь легковым автомобилем, даже мощным и широко разрекламированным внедорожником. И вообще, честно говоря, будь даже эти деревья не поваленными, а растущими прямо посреди дороги, старший лейтенант решился бы поехать в нужном направлении, уверенный, что все деревья свалит бронированной грудью боевой машины пехоты, даже скорость при этом не потеряет.
В принципе, особо сложной преграды боевая машина пехоты и не нашла. Те из деревьев, что сломались где-то в середине ствола и не легли полностью на дорогу, а свисали к ней под углом, пытались зацепиться за БМП, ложились на башню, хватались за ствол автоматической пушки и спаренного с ней пулемета
[17]
, но удержаться не могли и падали, сдирая с брони краску. Впрочем, старшего лейтенанта это мало заботило. Он поймал кураж движения и на такие преграды внимания не обращал. Остальные деревья послушно ложились под гусеницы, и даже не особо чувствовалось, что машина преодолевает бесконечные препятствия, поскольку гусеница сильно отличается от колеса при преодолении любых преград, и БМП уверенно ехала по стволам и ветвям, не испытывая, кажется, никаких трудностей. Главной трудностью был сам ливень, делавший видимость весьма ограниченной, и на повороте, когда мальчик чуть замешкался и поздно дал команду к повороту, старший лейтенант умудрился почти проскочить перекресток, поэтому пришлось выехать на тротуар, но затем Логвинов снова вернулся на дорогу. Она пошла круто вниз, туда, где раньше был мост, и мальчик-проводник испуганно закричал, предупреждая:
