— Давай знакомиться. Я — подполковник Янов из Главного разведывательного управления. — Вынув из потертого кожаного портфеля папку, Михаил раскрыл ее. — Я вот по какому делу, Игорь. Твой дед — Павел Ильич Кравец — во время учебы в Военной академии имени Фрунзе весной и осенью 1921 и 1922 годов выезжал в Турцию в качестве секретаря военного атташе. Он — член РКП большевиков с 1924 года. Окончил курсы усовершенствования по разведке при разведуправлении РККА. До 1938 года — секретный уполномоченный спецотделения «А» Разведупра, через два года возглавил этот отдел, а также воевал в Испании. Он был военным разведчиком, сукин ты сын! А ты?
— Что я?
— Свернул не на ту дорогу.
— А что, мне надо было пару раз съездить в Турцию, подставиться в Испании, встать на лыжи в Финляндии? Вы ничего не сказали о подвигах моего деда во время советско-финской войны.
— Как выясняется — не зря, ты хорошо знаешь биографию Павла Ильича. Поговорим о твоих подвигах?
— Я только сбегаю за орденами.
— Сядь! — осадил его подполковник. — Сядь и послушай, куда приведет тебя дорога, на которую ты свернул. Ситуационный центр — лишь красивая и дорогая вывеска. Опергруппа — это лоск, за которым прячется банда. Тебе только кажется, что ты и твои дружки держите за дураков всех, включая настоящих оперативников. Протекторат Структуры — а тебе, видно, слышится «Приорат Сиона» — кажется тебе совершенной защитой, и, находясь под управлением одной личности, ты готов на самую грязную работу. Может быть, ты чувствуешь себя солдатом, наемником, но это ошибочное чувство, ты на самом деле вымогатель, насильник и убийца. А кто твои товарищи, Игорь? Может, в служении Жердеву на них опустилась божья благодать? Или они прониклись к нему святой любовью? Татуировки на теле Сергея Хатунцева кажутся тебе иконами? Жесты Виктора Биленкова — молитвенными знаками? Но когда он отсчитывает моменты на старте очередной акции, он отнимает твои годы. Хорошо, если бы речь шла только о продолжительности жизни.
— Не играйте на моей совести, подполковник, у меня ее нет, — сощурившись, поиграл желваками Игорь.
— Да тебе даже заложить нечего… Я обращаюсь к твоему разуму. Ты человек неглупый и пойдешь на сделку. Если откажешься, я в корне изменю мнение о тебе. Я не призываю пойти на сделку со своей совестью — ты прав, у тебя ее нет, и не предлагаю тебе тайную сделку.
— Тогда чем вы меня можете обрадовать?
— Знаешь, что такое «сделка кэш»?
— Просветите.
— Это операция, при которой оплата производится наличными.
Янов заметил заинтересованность в глазах своего собеседника, можно даже сказать, материальную заинтересованность.
— Куришь? — вытащил он из кармана пачку сигарет.
— Нет, — покачал головой Кравец.
— Правильно делаешь. И дальше береги свое здоровье. А я вот пока еще гублю его.
— За какую работу вы мне готовы заплатить?
— Задание простое, — пыхнул дымом Янов. — Ты, верно, слышал об убийстве полковника ГРУ Джиганшина. Я собираю доказательства причастности к этому преступлению вашей опергруппы. Сотрудничая с нами, ты получишь и деньги, и иммунитет от преследования.
В половине одиннадцатого вечера, когда Маевский поставил пиццу в микроволновку, раздался телефонный звонок. Он убавил громкость телевизора на кухне и, придерживая трубку плечом, ответил:
— Алло?
— У него привычка пощелкивать языком? Только не спрашивайте: «У кого?»
— У кого?
— У вашего оператора! — сорвался на него Жердев. — Вот в этом месте, когда он согласился выпить чаю, он прищелкнул языком. Потом еще дважды. Или он разговаривал с вами еще и на птичьем языке?
— Не знаю. Первый раз слышу.
— Приезжайте ко мне в офис и послушайте во второй.
— Если вас привлекли только отдельные отрывистые звуки — запомните: частями, тем более мелкими, пленку я не продам.
— Жду! — отрезал Жердев.
Дежурный (в этот раз лет тридцати, накачанный, бритый наголо парень) беспрепятственно пропустил журналиста в здание и вяло махнул рукой, указывая направление — по лестнице на второй этаж. Журналист открыл дверь в кабинет и увидел Жердева: тот стоял спиной к нему и задумчиво смотрел в окно. Повернувшись, полковник сделал приглашающий жест рукой, и они сели за стол. Жердев включил магнитофон, перемотав немного вперед, и из динамика прозвучал ровный голос подполковника Янова:
«…Мы и раньше получали данные о причастности Структуры к заказным убийствам и по косвенным фактам считали ее виновной в расправе над полковником Джиганшиным. Твоя информация только подтвердила наши опасения и предположения. И мы предприняли ряд мер, в том числе — «крайнюю», самую эффективную».
«Вы говорите о внедрении вашего агента в Структуру?»
«Да. Очень надеемся на успешную работу нашего источника. У нас есть и другой вариант: вербовка внутри самой Структуры, и он не менее ценен, чем первый, и более быстрый. Отличие в том, что внедряемый агент заслуживает полного доверия руководства, а вербуемый — нет».
«Вы уже подобрали кандидатуру?»
«Да. Молодой… и конченый человек. Но именно поэтому мой выбор пал на него».
«Вам виднее…»
Жердев остановил воспроизведение. Его отчего-то покоробило пренебрежительное отношение Янова к Ситуационному центру. В названии «Структура» крылось что-то недостроенное, какой-то каркас или модель, но никак не целое и состоявшееся.
— Кто предложил Янову называть наш центр Структурой?
— Понятия не имею, — пожал плечами журналист. — Я могу закинуть удочку.
— Не даром, разумеется, — тихо, но так, чтобы услышал Маевский, заметил Жердев. — Кстати, почему тебя называют Релизером?
— Ну, в Управлении программ содействия я поначалу готовил информационные сообщения для СМИ, то есть пресс-релизы. Такого работника называют пресс-релизером или просто релизером. И свое первое донесение в адрес Янова я подписал именно так: Релизер.
— Значит, не он придумал для тебя агентурное имя?
— Нет, я сам выбрал его для себя.
— Практично, ничего не скажешь. Как ты попал в Управление программ содействия? Случайно, и случайных людей туда не приглашают?
— Как вы знаете, это подразделение службы безопасности использует наш журналистский опыт в своих целях и передает полученные наработки в обеспечивающие и оперативные службы. Такой опыт существует и в других странах, например, в Великобритании. Меня пригласили на закрытую встречу, где я получил эксклюзивную информацию, а в обмен на эксклюзив согласился на манипулирование как собой, так и добытой мною информацией; тогда я работал корреспондентом в одном из военных изданий. Я отдавал себе отчет в том, что такая сделка больше выгодна Управлению, чем мне лично, но оказался хорош в обеспечении…
