Он отчетливо вспомнил, как на перроне она заслоняла своего партнера, автоматически выполняя охранные функции. Кравец имел дело с двумя вооруженными профессионалами, и как дальше обернется дело, он сказать не мог.
Перехватив пистолет левой рукой, Игорь нащупал правой жесткий ремень на талии Ким. Чтобы вынуть пистолет из кобуры, ему пришлось едва ли не обнять девушку. И когда его рука обхватила рукоятку пистолета, кореянка резко опустила свою и, в свою очередь, обхватила запястье противника. Не давая ему опомниться, развернулась и наклонила голову, чтобы не получить пулю. Затем также резко ослабила хватку, коротко, без замаха, ударила Кравца в подбородок и двумя руками сильно толкнула его в грудь. Падая, Кравец выпустил свой пистолет, но сумел выставить вперед сумку. Левая рука держала ее за ремешок, а правая нырнула внутрь и обхватила рукоятку карабина. Со стороны казалось, что он защищается от выстрела, и Ким тотчас поплатилась за это. На ее губах застыла улыбка, адресованная Виктору, перед которым она встала живым щитом.
Кравец нажал на спусковой крючок, винтовочная пуля, пробив материю сумки, прошла точно вдоль вытянутых рук Юонг и попала в середину груди. Пуля летела долго — почти шестнадцать лет — и все же нашла свою цель. Ким упала спиной прямо в объятия Биленкова. Он держал ее в руках, когда Кравец, не вынимая карабина из сумки, выстрелил ему в голову.
Он и Она лежали на залитой кровью площадке. Игорь поднял свой пистолет и, убрав его в карман, покинул этот дом.
Кравец позвонил Янову по номеру, который тот ему дал возле станции метро «Красные ворота».
— Здравствуйте, Михаил Николаевич! Это Игорь.
— Здравствуй. Что-нибудь случилось?
— Да, Михаил Николаевич, случилось: я закрыл список .
— Ты закрыл список… Кажется, я тебя понимаю. Где ты сейчас?
— Возле вашего дома.
— Я же предупредил тебя: забудь мой адрес! — Пауза. — Хорошо, поднимайся. Сейчас открою дверь.
Тяжелая подъездная дверь щелкнула замком. И подалась тяжело, как будто изнутри ее удерживали несколько человек.
Янов встречал гостя на площадке.
— Жена должна приехать с минуты на минуту, — словно посетовал он.
— Меня вы не ждали?
— Ладно, не цепляйся к словам. Проходи.
Они обменялись рукопожатиями. Янов усадил гостя за стол.
— Чаю?
— Выпил бы кофе.
Едва хозяин вышел из зала, Кравец встал и открыл дверь в спальню. Времени на обыск у него не было, так что он положился на свое чутье: несколько секунд вслушивался и принюхивался к атмосфере спальни, представляя двух пожилых людей, которые ровно в десять ложатся в кровать, гасят светильники, пультом выключают телевизор и синхронно засыпают.
Другая дверь вела в кладовку. Он заглянул и туда, обнаружив там образцовый порядок… «Соленья, варенья. Знаешь, чем угостить». Третья комната была рабочим кабинетом хозяина квартиры.
— Так ты говоришь — закрыл список? — Янов поставил на стол две красные кружки с кофе.
— Да. И еще — я хотел сказать вам спасибо.
— Вот как? За что же?
— Благодаря вам я вспомнил все. Даже как мы попрощались. «Сотрудничая с нами, — сказали вы, — ты получишь и деньги, и иммунитет от преследования».
— Ты послал меня куда подальше, — покивал Янов. — Ты остался верен банде и не принял мое предложение. Память — ты взял на вооружение ее провалы и на них построил свою игру. Ты остался один. Где тебе искать поддержки? Конечно, ты вспомнил обо мне и явился героем, забытым, законсервированным агентом ГРУ. А теперь послушай, чего ты не знал и не мог знать. Ты — ноль, пешка в моей игре. Я пометил тебя пахучим веществом, предприняв шаги к твоей вербовке. Перевел стрелки с главной фигуры на тебя, на пешку, а Жердев пропустил этот ход. Он все это время контактировал с настоящим агентом, который втерся к нему в доверие, сообщив ему о твоем контакте со мной, и эта информация не могла не подтвердиться. Мы поставили цель — доказать причастность вашей группы к убийству Джиганшина — и добились ее.
Янов взял со стола папку и повернул ее титульной стороной к Кравцу. «Без срока давности», — прочел тот. Из папки выпал какой-то листок, и он поднял его. Однажды он читал эти строки…
— Вижу, ты узнал эту бумагу. Ты нашел ее в тетради Хатунцева. Это мой агент подбросил тебе информацию на Шевкета — чтобы ты нашел и убрал его. Поэтому он не убил тебя на кладбище, когда ты любовался трупом Хэнка.
Кравец насторожился. Выхватив пистолет, он направил его на подполковника:
— Кто ваш агент? Ну!
— Обернись, и ты увидишь его.
— Только медленно, — посоветовал за спиной Игоря журналист. — Я хорошо стреляю. Старый Хэнк подтвердит это. Брось пистолет на пол!
Кравец выполнил приказ и медленно повернулся.
Он где-то видел этого человека… Да, это тот самый «безвольный» попутчик Биленкова. Не с Яновым ли он говорил по телефону? Скорее всего, так. Он спешил к нему с докладом.
Неосознанная, какая-то немотивированная злость обуяла Кравца. Он смотрел в дуло пистолета в руке журналиста, но обращался к тому, кто был у него за спиной:
— Да, это я убил Джиганшина! Я отстрелил ему руки, а потом выбил ему мозги. А эти идиоты, которых вы называете моими товарищами, смотрели на меня, как на исчадие ада! Как будто я переоценил свой вклад в команду. Я сделал выводы и стал «помягче»: не стал убивать девчонку, хотя ее глаза выпрашивали пулю. И снова не угодил Биленкову: «Почему ты не убил девчонку?» Я впал в ступор: какого черта ему еще надо? Где та середина, которой он от меня добивается? Да, я вспомнил все, только тебе, подполковник, этого не сказал.
— Да, ты искусный притворщик, только тебя это уже не спасет. Сейчас сядешь и напишешь, как ты убил Шевкета Абдулова и Виктора Биленкова.
— Да они отморозки. А что вы скажете насчет косоглазой? Стрелял в нее я, но убили ее вы.
Маевский спустил курок, не задумываясь. Кравец опустил голову, как будто разглядывал входное отверстие на груди, а потом рухнул на пол. Андрей смотрел на последнего негодяя. Тот был мертв, гарантированно мертв, но, кажется, он вот-вот воскреснет…
К реальности его вернул голос Янова: — Уходи, Андрей, быстро! Обо мне не беспокойся — у меня есть что сказать следователям. — Он взял из рук журналиста пистолет и, сняв трубку телефона и набрав «02», снова поторопил Релизера: — Уходи. Сейчас твоя безопасность напрямую зависит от доверительных отношений с Жердевым. Имени его я, конечно, не назову, а с тобой свяжусь обязательно.
Никогда еще в квартире Михаила Янова не было так людно. И эту дикую, на его взгляд, картину он назвал «Живые и мертвые». Правда, мертвый был один и лежал пока что в том положении и на том самом месте, где застигла его смерть. И в этой связи он вспомнил, что слово «релизер» толкуется, например, как «освободитель», а английское выражение Death the Releaser переводится как «смерть-избавительница»… Следственные действия продолжались уже порядка полутора часов, а старший оперативной группы — грузный майор с тонкой полоской усов — только сейчас предоставил Янову «расширенный формат объяснения», короткие ответы он уже давал.
