– Судя по всему, Шумякова взяла на себя уход за братом-инвалидом, – сказал Елистратов. – Но пока нет данных, что она имела дочь. Надо проверять через паспортный стол.
– Местный сотрудник из ОВД Басманный направлен поднять документацию паспортного стола за предыдущие годы.
– Двенадцать лет – такой срок, – Елистратов смотрел на Катю. – Это большой срок. Для всего. Для убийства в том числе.
– Адрес из блокнота инспектора ДПС совпал, – сказала Катя. – Он получил деньги от семьи Гайкиных, а потом продал информацию о том, как все было на самом деле, семье потерпевшей.
Они ждали звонка из паспортного стола мучительно долго – так показалось Кате.
И вот…
– Передо мной старая домовая книга, – докладывал сотрудник ОВД Басманный. – Товарищ генерал, тут запись – жилплощадь служебная, трехкомнатная квартира. Проживают Шумяков Андрей Павлович, Шумякова Арина Павловна и… Шумякова Анна Андреевна.
– Запросите данные загса на Шумякову Анну Андреевну. Дата рождения и, возможно, дата смерти. И должно быть в архиве УВД дело о самоубийстве, – Елистратов включил громкую связь. – Я направляю вам в помощь наших сотрудников.
Сведения пришли снова не быстро.
– Записи актов гражданского состояния. Данных о заключении брака нет. Дата рождения Анны Шумяковой – 17 мая, дата смерти 5 октября. Она умерла двенадцать лет назад, ей было двадцать шесть лет. В базе данных МВД – номер уголовного дела о насильственной смерти. Запись – смерть в результате повешения. Суицид. Само дело уничтожено после внесения в базу данных. Но мы нашли сотрудника, он сейчас уже на пенсии, а прежде работал участковым – он это дело помнит. Девушка без ноги через полгода после выписки из больницы повесилась у себя в квартире на батарее. Это она – Анна Шумякова.
– В свидетельстве о рождении кто записан в качестве ее родителей? – спросила Катя.
Елистратов велел сотруднику узнать, доложить.
– Мать – Шумякова Арина Павловна, запись об отце отсутствует.
– Либо брат Шумяковой дал ей свое отчество, либо она их дочь, дочь брата и сестры, – Катя поднялась из-за стола. Она подумала – надо срочно звонить Анфисе – в музей.
– Следы крови у нее на туфлях… – Елистратов тоже поднялся – маленький, полный, решительный, – и на одежде… Она же практически была у нас в руках. И как она все это с вами обыграла там, в коридоре… Смотрительница зала… божий одуванчик… И пентотал! Ну, конечно! Как же я раньше не догадался…
– А что пентотал?
– Смертельная инъекция, которую сделали Олегу Гайкину при его хронической астме. Пентотал часто колют больным как снотворное, как обезболивающее средство. Брат – инвалид, искалеченный взрывом… конечно, его мучили боли, конечно, он страдал… У них в доме имелся пентотал.
В кабинет Елистратова вошел оперативник с документами.
– Вот данные Пенсионного фонда на Шумякову Арину Павловну. На пенсии шесть лет. Увольнялась на пенсию с должности ведущего инженера специалиста КБ-11 при Военном учебно-научном центре сухопутных войск. Гражданский специалист федерального значения. Мы проверили через Пенсионный фонд Минобороны. КБ-11 – это центр по технике электронного минирования и радиолокационной маскировки объектов. Товарищ генерал, ее брат был сапером, а она – инженер-взрывник высшей категории!
Катя, Елистратов, участковый Миронов и все члены оперативной группы застыли.
В кабинете стало очень тихо.
Глава 48
Жизнь пятая. Жизнь шестая. Ладья вечности
– Мне потребуется консультант из спецотдела взрывотехников, – Елистратов первый нарушил молчание. – И там, в самом отделе, готовность номер один, чтобы в музее все были на местах. Звоните на пульт охраны, пусть они прекратят доступ посетителей в музей.
– Там масштабные уличные мероприятия… Вокруг музея толпа, очереди, зрители.
– Подключайте немедленно службу охраны правопорядка, пусть увеличат наряды полиции. Как только мы войдем в музей и начнем операцию по задержанию, – Елистратов вытер платком разом взмокший лоб, – они оттеснят толпу от музея как можно дальше – на Моховую и к бульвару. Раньше этого делать нельзя, начнется шум, а шум может ее спровоцировать. Возможно, там ничего нет, у нее ничего нет, но…
– Электрик, сын Тригорского, обратил внимание на странные неполадки в проводке, – сказала Катя. – Я доложила лейтенанту Дитмару.
– Он говорил мне, – Елистратов снова вытер платком лицо от пота. – Инженер с оборонки такого уровня, как она… естественно, она отлично разбирается… даже, возможно, лучше наших специалистов. Успела все изучить там, все их электросхемы, где камеры наблюдения, где основные энергоузлы и источники питания. Да ей одного взгляда на кабели достаточно, чтобы понять, что там и как законтачено. Мы не можем допустить даже тени такой угрозы… при таком стечении народа… Тихое, мгновенное задержание – вот наша цель в музее. Но мы должны быть готовы ко всему.
Катя, как и все они, поняла, о какой угрозе говорит Елистратов, не называя ее, словно из некоего профессионального суеверия: да не будет названо вслух, тогда и не случится, не произойдет.
Взрыв в музее в Ночь музеев…
Она ощутила, как вся кровь отхлынула у нее от сердца. И схватилась за телефон – звонить Анфисе.
«Абонент временно недоступен»…
Где Анфиса? Если она в Нижнем царстве или в хранилище, то там, возможно, телефон «не берет»…
Катя набрала номер Дитмара.
– Тимофей, что там у вас происходит?
– Только что кончился большой концерт, пианист выступал…
– Тима, пожалуйста, разыщите Анфису… прошу вас!
– Что случилось?
– Мы едем в музей, сейчас начнется операция по задержанию, – Катя прикидывала – стоит ему говорить о той угрозе? Нет, пока нет, может, это и ужасно, но сейчас неведение – их сила. – Разыщите Анфису, это важно, у нее телефон почему-то не отвечает.
– Я ее только что видел, подождите, я иду как раз туда. Народ после концерта валит в Египетский зал и в зал Золото Трои. Вот, вижу ее. Она тут в зале. Ваша подруга с камерой, как всегда. Здесь сама старуха… ну Виктория Феофилактовна, она лично проводит экскурсию, что-то вроде мастер-класса по истории Египта.
– Кто еще в зале?
– Экскурсанты и смотрительницы.
– Обе?
– Да, обе. Шумякова – рядом с Викторией Феофилактовной. Анфиса их как раз сейчас снимает.
Кто-то положил Кате руку на плечо.
Елистратов.
– Дай-ка мне лейтенанта, а то я звоню – у него занято, – он забрал телефон. – Тимофей, слушай меня. Ситуация серьезная. Сколько человек сейчас примерно в зале?
Он вернул мобильный Кате, только когда они уже садились в машины. Сказал:
