Позже пришла следующая мысль: а должна ли была появиться эта тень недоверия? Насколько хорошо они знают друг друга? Насколько хорошо один человек может знать другого?
Одетая в черное фигурка с пляшущим светлым хвостиком скрылась из виду задолго до того, как перестал слышаться звук соприкосновения ее кроссовок с гравием.
— Он выкопал ее, — сказал Бьёрн Хольм.
Руар Мидтстюэн сидел, склонив голову и почесывая затылок, на котором короткие волосинки дыбились, как щетина расчески. Наступила темнота, ночь бесшумно наползла на них, молча сидевших в свете фар автомобиля Мидтстюэна. Когда Мидтстюэн наконец заговорил, Бьёрну пришлось наклониться к нему, чтобы расслышать его слова.
— Мое единородное. — Он кивнул. — Он просто сделал то, что должен был сделать.
Сначала Бьёрн подумал, что ослышался. Потом — что Мидтстюэн, наверное, неправильно выразился, он не это хотел сказать, что одно слово заменилось, выпало или оказалось не на том месте в предложении. И все же предложение было таким чистым и понятным, что звучало совершенно естественно. Палач полицейских просто сделал то, что должен был сделать.
— Принесу остальные цветы, — сказал Мидтстюэн, поднимаясь.
— Конечно, — ответил Бьёрн, разглядывая маленький букетик, лежащий у дороги.
Его собеседник скрылся за автомобилем. Слыша, как открывается багажник машины, Бьёрн думал о слове, которое употребил Мидтстюэн. «Мое единородное. Мое единственное дитя». Это напоминало о конфирмации и о словах Эуне, что убийца считает себя Богом. Мстящим Богом. Но Бог еще и жертвовал. Пожертвовал своего собственного сына. Распял его на кресте. Выставил на обозрение толпе. Толпа смотрела на него и представляла себе его страдания. Как сына, так и отца.
Бьёрн представил себе сидящую на стуле Фию Мидтстюэн. «Мой единородный». Двое. Или трое. Их было трое. Как же священник называл это?
Из багажника донесся звон, и Бьёрн подумал, что цветы, наверное, лежат под чем-то металлическим.
Троица. Вот как. Третьим был Святой Дух. Призрак. Демон. Тот, кого они никогда не видели, чей образ лишь время от времени проскальзывал в Библии и снова исчезал. Голова Фии Мидтстюэн была пристегнута к водопроводной трубе, чтобы она не упала, чтобы труп ее был выставлен на обозрение. Как распятие.
За спиной у Бьёрна Хольма послышались шаги.
Как принесенный в жертву, распятый своим собственным отцом. Потому что так было угодно истории. Как сказал Мидтстюэн?
«Он просто сделал то, что должен был сделать».
Харри разглядывал Меган Фокс, чьи прекрасные очертания телесного цвета подрагивали на экране. Она тоже не отводила от него взгляд. Улыбка не покидала ее губ. Тело звало. Он взял пульт и выключил телевизор. Меган Фокс исчезла, но осталась. Силуэт кинозвезды отпечатался на плазменном экране.
Ее нет, но она здесь.
Харри оглядел спальню Трульса Бернтсена, а потом подошел к шкафу, где, как ему было известно, Бернтсен хранил свои любимые игрушки. Теоретически там бы хватило места для одного человека. Харри не выпускал из рук «одессу». Он подкрался к шкафу, прижался к стене, открыл дверцу левой рукой и увидел, как внутри автоматически зажегся свет.
Больше ничего не произошло.
Харри заглянул внутрь и тут же отпрянул, но успел увидеть то, что хотел. Внутри никого не было. Тогда он подошел к двери.
Трульс восстановил то, что забрал Харри, когда был здесь в прошлый раз: пуленепробиваемый жилет, противогазную маску, МР-5, ружье. Пистолеты были теми же, что и тогда, насколько он помнил. Только в середине стенда на месте, обведенном контуром, отсутствовал один из пистолетов.
Если Трульс Бернтсен узнал, что Харри идет к нему, и понял зачем, он что, схватил пистолет и сбежал из квартиры? Не позаботившись запереть дверь и выключить телевизор? Почему в этом случае он просто не устроил засаду в квартире?
Харри обыскал всю квартиру и убедился, что там нет ни одной живой души. Проверив кухню и гостиную, он закрыл дверь, как будто ушел из квартиры, и уселся на кожаный диван, сжимая в руках снятую с предохранителя «одессу». С этого места ему была видна дверь в спальню, но увидеть его через замочную скважину было невозможно.
Если Трульс внутри, то из них двоих в худшем положении окажется тот, кто первым обнаружит себя. Все было готово для выжидательной дуэли. И Харри стал ждать, не двигаясь, спокойно, глубоко и беззвучно дыша, терпеливо, как леопард.
Только спустя сорок минут, за которые ничего не произошло, он вошел в спальню.
Харри сел на кровать. Не позвонить ли Бернтсену? Это предупредит его, но, судя по всему, он уже понял, что Харри на него охотится.
Харри вынул телефон и включил его, подождал, пока он подключится к сети, и набрал номер, который выучил еще до того, как пару часов назад уехал из Хольменколлена.
Он подождал три гудка, ему никто не ответил, и Харри положил трубку.
А затем он позвонил Торкилю из телефонной компании. Ответ прозвучал через две секунды:
— Что тебе надо, Холе?
— Поиск по базовым станциям. Трульс Бернтсен. У него полицейский рабочий телефон, так что он почти наверняка абонент вашей сети.
— Мы не можем продолжать общаться подобным образом.
— Это официальный полицейский запрос.
— Тогда следуй процедурам. Свяжись с полицейским юристом, направь запрос начальнику криминальной полиции и перезвони нам, когда получишь разрешение.
— Это срочно.
— Слушай, я не могу продолжать предоставлять тебе…
— Речь идет об убийствах полицейских, Торкиль.
— В таком случае получение разрешения займет несколько секунд, Харри.
Харри тихо выругался.
— Прости, Харри, но мне надо думать о том, чтобы не лишиться должности. Если выяснится, что я проверяю перемещения сотрудников полиции без разрешения… Почему ты не можешь его получить?
— До свидания.
Харри положил трубку. На его телефоне было два неотвеченных вызова и три текстовых сообщения. Наверное, их отправили, когда аппарат был выключен. Он по очереди прочитал их. Первое было от Ракели.
Пыталась звонить. Дома. Приготовлю вкусное, если скажешь когда вернешься. У меня для тебя сюрприз, который мечтает обыграть тебя в Тетрис.
Харри перечитал сообщение. Ракель приехала домой. С Олегом. Его первым желанием было немедленно броситься в машину, забыв об этом проекте, потому что он совершил ошибку, он не должен сейчас находиться здесь. И в то же время он понимал: это всего лишь первое желание. Попытка избежать неизбежного.
Второе сообщение пришло с номера, который он не узнал:
Я должна поговорить с тобой. Ты дома? Силье Г.
Он стер сообщение. Номер, с которого поступило третье сообщение, он узнал мгновенно.
