— Но если вы — следователи, то почему вы не там, наверху, вместе с другими? — спросил полицейский, пропустивший их за оградительную ленту после внимательного изучения их удостоверений.
Катрина пожала плечами. Она могла бы, конечно, ответить, что они пробрались сюда тайком, что у них четверых нет ни доступа, ни полномочий, а задание их носит такой характер, что пока им не стоит показываться на глаза официальной следственной группе.
— Мы и отсюда видим то, что нам надо, — сказала Беата Лённ. — Спасибо, что пустили.
— Да не за что.
Катрина Братт выключила свой планшетник, на котором по-прежнему была открыта страница со списками заключенных в норвежских тюрьмах, и поспешила вслед за Беатой Лённ и Столе Эуне — те уже переступили через ограждение и пошли в сторону тридцатилетнего «вольво-амазона», принадлежащего Бьёрну Хольму. Хозяин машины двигался мелкой трусцой вниз по крутой гравийной дороге с вершины холма и нагнал остальных только у своего антикварного автомобиля без кондиционера, подушек безопасности и центрального замка, но с двумя полосками вдоль кузова и крыши. По тому, как запыхался Хольм, Катрина заключила, что сегодня он вряд ли выдержал бы вступительные экзамены в Полицейскую академию.
— Ну? — сказала Беата.
— Лицо частично изуродовано, но они говорят, что труп точняк принадлежит Антону Миттету, — доложил Хольм, снял растаманскую шапку и вытер ею пот со своей круглой физиономии.
— Миттет, — повторила Беата. — Ну конечно.
Остальные повернулись в ее сторону.
— Местный полицейский. Тот самый, что заступил на дежурство после Сиверта в Маридалене, помнишь, Бьёрн?
— Нет, — признался Бьёрн без всякого стыда.
Видимо, он уже привык к тому, что его начальница с Марса.
— Он служил в полиции Драммена. И недолгое время участвовал в расследовании предыдущего убийства на этом месте.
Катрина ошеломленно покачала головой. Одно дело, когда Беата моментально среагировала на сообщение об упавшем в реку автомобиле, как только оно появилось в сети на внутреннем сайте полиции, и отправила их всех в Драммен, поскольку помнила, что здесь несколько лет назад произошло убийство некоего Рене Калснеса. И другое дело, когда она помнит имя драмменского парня, который недолгое время участвовал в расследовании того преступления.
— Его нетрудно было запомнить, потому что он здорово опозорился, — объяснила Беата, заметив, как Катрина качает головой. — Он не доложил о найденной дубинке, испугавшись, что его находка бросит тень на полицию. Они что-нибудь сказали о предполагаемой причине смерти?
— Нет, — ответил Хольм. — Ясно же, что он умер бы от удара. Да и рычаг ручного тормоза пробил нёбо и вышел из затылка. Но его, скорее всего, били, когда он был еще живехонек: на лице у него полно следов от ударов.
— Он мог сам свалиться в реку? — спросила Катрина.
— Мог. Но его руки были прикованы к рулю пластиковыми наручниками. Следов торможения не нашли, и машина рухнула на камни прямо рядом с обрывом, значит, она не могла ехать на большой скорости. Она будто скатилась вниз.
— Рычаг ручного тормоза во рту? — Беата нахмурилась. — Как это могло случиться?
— У него были связаны руки, а машина катилась к обрыву, — сказала Катрина. — Наверное, он пытался включить его с помощью рта.
— Возможно. В любом случае это полицейский, убитый на месте ранее совершенного преступления, в расследовании которого он участвовал.
— А убийство это так и не раскрыли, — добавил Бьёрн Хольм.
— Да, но между этим убийством и убийствами девочек в Маридалене и Триванне есть существенные различия, — произнесла Беата, помахивая папкой с отчетом об убийстве, который они успели быстро распечатать до того, как убежали из своего подвального офиса. — Рене Калснес был мужчиной, и на его теле не было обнаружено никаких следов сексуального насилия.
— Есть и еще более важное отличие, — сказала Катрина.
— Да?
Она похлопала по планшету, который держала под мышкой:
— По дороге сюда я проверяла регистр преступлений и списки заключенных. В момент убийства Рене Калснеса Валентин Йертсен отбывал краткий срок в Иле.
— Черт! — не удержался Хольм.
— Так-так, — произнесла Беата. — Это не исключает того, что Валентин убил Антона Миттета. Может быть, в этом случае он отошел от привычной схемы, но за этим убийством стоит тот же ненормальный. Или нет, Столе?
Трое собеседников повернулись к необычайно молчаливому Столе Эуне. Катрина заметила, что этот полный мужчина еще и необычайно бледен. Он прислонился к дверце «амазона», и грудь его судорожно вздымалась.
— Столе? — повторила Беата.
— Простите… — Он сделал неудачную попытку улыбнуться. — Этот ручной тормоз…
— Ты привыкнешь к этому, — прервала его Беата и сделала такую же неудачную попытку скрыть нетерпение. — Так это наш палач полицейских или нет?
Столе Эуне выпрямился:
— Серийные убийцы могут отходить от привычной схемы, если ты об этом спрашиваешь. Но я не думаю, что мы имеем дело с подражателем, начавшим с того места, на котором первый, э-э, палач полицейских остановился. Как говорил Харри, серийный убийца — это белый кит. Так что серийный убийца полицейских — это белый кит в розовую крапинку. Двух таких нет.
— Значит, мы согласны с тем, что это один и тот же убийца, — сделала вывод Беата. — Но тюремный срок Валентина разрушает нашу теорию о том, что он посещает места своих старых преступлений и повторяет убийства.
— И все же, — сказал Бьёрн. — Это первый случай, когда скопирован способ первоначального убийства. Удар в лицо, машина в реке. Это может иметь какой-то смысл.
— Столе?
— Возможно, он чувствует, что стал действовать лучше, ведь теперь он доводит убийства до совершенства, полностью воспроизводя предыдущие.
— Прекратите, — прошипела Катрина. — Вы говорите так, будто он художник.
— Да? — произнес Столе и вопросительно посмотрел на нее.
— Лённ!
Они повернулись. По гравийной дороге сверху шел мужчина в развевающейся гавайской рубашке, с трясущимся животом и прыгающими на ходу кудряшками. Казалось, что относительно высокая скорость его передвижения была вызвана крутизной склона, а не физической формой его тела.
— Давайте убираться отсюда, — велела Беата.
Они сели в «амазон», и Бьёрн в третий раз попытался завести двигатель, когда в стекло у пассажирского сиденья, на котором находилась Беата, кто-то постучал костяшкой указательного пальца.
Она тихо застонала и открыла окно.
— Рогер Йендем, — сказала она. — У «Афтенпостен»
[32]
есть вопросы, на которые я могу ответить «без комментариев»?
