– Одинокая она, – перебила меня баба. – У нее ваще никого!
По Кольке убивалась, вот и довела себя. По двору тенью ходила, серая, как мышь!
– Скорей уж крыса, – неожиданно зло вмешалась в разговор
девушка, одетая в рваные джинсы. – Не пори глупостей, Анька, Юля Колю терпеть
не могла! Я точно знаю.
– Сама заткнись! – зашипела Аня в красном халате. – Весь дом
знает, как ты, Светочка, за Колькой бегала, а он взял да и на Юльке женился. У
них страсть случилась.
– Ха! – скривилась Света. – Ты на каком этаже живешь?
– На пятом, – растерянно ответила Аня. – А че?
– Далеко от Моргаловых, – прищурилась Света. – А я с ними
через стену. Распрекрасно их скандалы слышала!
– Мама, я есть хочу, – полетел над толпой тоненький детский
голосок.
– Вот зараза, – покачала головой Аня, – на секунду из дома
уйти нельзя. Погоди, Юра, сейчас вернуся!
– Анька, шалава, – заорали сверху, – шляешься по двору, а
муж жрать хочет!
Тетка в красном халате опрометью бросилась ко входу в
подъезд, Света презрительно поморщила нос.
– Видела? Ничего не знает, а треплется. Юлька из-за мук
совести повесилась!
– Как повесилась? – оторопела я.
– За шею, – сверкая глазами, сообщила Света, – в туалете, на
трубе! Ее Марь Сергеевна нашла. Вернее, Роберт, пудель ее, забежал в квартиру,
дверь открытой была. А там Юлька висит, ногами качает, на груди записка:
«Простите, люди добрые, я отравила Колю!»
У меня закружилась голова. Ситуация с каждой минутой
становилась все непонятнее. Я хорошо помню, что мертвая женщина сидела в
укромном месте между громоздким буфетом и столом. Значит, после того, как я
уволокла Дегтярева, в незапертую квартиру кто-то вошел и повесил тело? Зачем? С
какой стати убивать мертвеца? Да еще прикреплять к нему записку…
– Успокойтесь, Юля умерла дома, плохо ей стало с сердцем, –
сказала седоволосая дама в элегантном «английском» костюме. Одежда выгодно
отличала ее от большинства теток, выскочивших на улицу прямо в домашних
халатах.
– Вы, Нина Ивановна, как всегда, правду знаете… – съязвила
Света.
– Конечно, деточка, – кивнула дама. – Кстати, поправь юбку,
встань ровно, не горбись и выплюнь жвачку – неприлично беседовать с набитым
ртом.
Неожиданно девушка покорно выполнила приказ.
– Хорошо, – одобрила Нина Ивановна. – Но жвачку лучше было
завернуть в бумажку и отнести в урну.
Света покраснела и шмыгнула в толпу.
– Люди обожают придумывать несуществующие подробности, –
хорошо поставленным голосом продолжала дама. – Повесилась… Хорошо хоть про
выстрелы никто не соврал. Юля умерла от сердечного приступа, что, учитывая
произошедшие в ее жизни события, совсем не странно.
– А что у нее случилось? – мигом поинтересовалась я.
Нина Ивановна окинула меня цепким взглядом.
– Вы не из нашего квартала, – резюмировала она.
– Неужели вы знакомы со всеми жителями? – улыбнулась я.
Дама осторожно поправила большую брошку, придерживавшую
воротник кружевной блузки.
– Наша школа единственная в округе, – царственно сообщила
она. – Я учу уже третье поколение детей, знаю не только их родителей, но и
дедов, обязана быть в курсе всех происходящих событий. А поскольку мой бывший
выпускник Роман Козлов – кстати, жуткий хулиган и двоечник, трудно было
предположить, что он пойдет служить в милицию, – приехал сюда по вызову, то я
подошла к нему, поговорила и, в отличие от сплетников, владею достоверной
информацией. Так кто вы?
– Газета «Желтуха», – бойко отрапортовала я, – отдел
криминальных новостей.
– Оперативно работаете, – отметила Нина Ивановна.
– Журналиста ноги кормят, – заявила я. – Дадите интервью?
– Никогда не читаю бульварных изданий. – Учительница гордо
вскинула голову. – Глупость несусветную пишете! Во вчерашнем номере поместили
статью про собаку, которая провела детство в стае ворон и теперь летает над
Москвой. Неужели находятся люди, верящие подобным сенсациям?
Я развела руками и постаралась не засмеяться. Про псину,
парящую в воздухе, журналисты, конечно, соврали, но откуда Нина Ивановна знает
об этом, если она не прикасается к «Желтухе»? Странное дело: все люди, как
один, осуждают данное издание, никто его не покупает, не читает, не листает… а
тираж «Желтухи» растет как на дрожжах.
– Но, с другой стороны, – методично вещала Нина Ивановна, –
если я откажусь от интервью, вы побеседуете со Светой или бабой Раей. А они вам
такого наболтают! Видите скамеечку? Можем там присесть.
Мы отошли в сторону и устроились на ободранной лавочке.
– Спрашивайте, – разрешила учительница.
– Где милиция? – ринулась я в бой.
– В квартире, осматривают место происшествия.
– Что-нибудь выносили оттуда? – задала я самый главный для
себя вопрос.
Нина Ивановна пожала плечами.
– А что можно вынести?
– Вещи. Допустим, сумку, портфель, чемодан.
– Нет, – твердо ответила собеседница, – только тело в мешке.
Вы хотите узнать подробности о несчастной Юлечке или желаете накропать статейку
о том, как люди в форме обокрали квартиру покойной?
К сожалению, сказать Нине Ивановне правду нельзя. Оставалось
лишь одно: каким-то образом подольститься к тетке, которая хорошо знает
сотрудника отделения, выслушать ее рассказ, а потом попросить отвести меня в
квартиру и… и… Главное, попасть внутрь, а там я разберусь.
– Юлия неплохая девушка, вот только с моральными устоями у
нее было шатко, – спокойно, словно объясняя детям новую тему, завела Нина
Ивановна. – Добрая – могла за чужим ребенком во дворе приглядеть, а когда Олеся
Сергеевна из сороковой квартиры ногу сломала, Юлия в магазин за продуктами для
нее бегала. Не за деньги, просто по-соседски. Еще она хорошо относилась к
животным, кормила дворовых кошек, что лично мне импонирует.
– Милая девушка, – кивнула я.
– В принципе да, – согласилась Нина Ивановна. – Вот только
очень она хотела выскочить замуж за богатого и знаменитого.
– Неоригинальное желание, – отметила я. – Большинство женщин
не откажется от парня с километровым счетом в банке.
