Вдоль Ильинского шоссе (по статусу оно чуть ниже
Рублево-Успенского, но упорно пытается его догнать) покосившиеся деревянные
домики соседствуют с настоящими замками. Причем последние понастроены так
густо, что их хозяева из своих окон наверняка могут разглядеть меблировку
комнат соседей. По утрам здесь на одном участке тупо орут петухи, блеют козы и
гогочут гуси, а на другом шоферы в формах протирают замшей стекла у «Бентли». В
общем, как любили писать в свое время советские журналисты: «Нью-Йорк – город
контрастов». То есть Ильинское – шоссе контрастов. Но, проносясь мимо деревни
Глухово, я и предположить не могла, что за сельпо начинается настоящий Шанхай.
Покосившиеся домики смотрелись убого, часть из них сколочена из досок, другие
были сложены из непонятного камня и покрыты оцинкованным железом, вместо цветов
из земли торчали укроп с петрушкой. И вокруг стояла странная для населенного
места тишина.
Я в раздражении покачала головой. Ну здорово: батарейка
села, Таисии не позвонить, садовое товарищество большое, хозяева хибар
приезжают только на день, пропалывают грядки и возвращаются ночевать в квартиры
с удобствами. В избенках хранятся инструменты, похоже, тут даже нет
электричества – не горят фонари… Правда, в июне темнеет поздно, а светает рано,
и поэтому сейчас я кое-что видела, но как найти Андрея? Ну и влипла! Придется
обходить весь поселок. Может, покричать? Навряд ли я разбужу людей, здесь их,
по всей видимости, нет.
Я набрала полную грудь воздуха и заорала:
– Андрей!
– …ей! – отозвалось эхо.
– Корундов!
– …ей, – донеслось до меня.
Я насторожилась – похоже, мне ответили.
– Кто там? – Мужской голос звучал где-то слева. – Тася, ты?
Зачем приехала? Вот уж глупо! Что нам тут вдвоем ночевать?
Я пошла в сторону звука. Пару раз споткнулась о разбросанный
строительный мусор и неожиданно вырулила на пожарище. Горло сразу стал раздирать
кашель.
Человек, сидевший на перевернутой железной бочке, обернулся
и с изумлением воскликнул:
– Даша? Как вы сюда попали?
– Волкова позвонила, попросила вас забрать. Что случилось?
Корундов соскочил на землю.
– Извините, пожалуйста, я не имею к этому никакого
отношения. Иногда Тася в своем желании помочь всему человечеству перегибает
палку. Зачем она вас потревожила? На улице тепло, в шесть двадцать пойдет
первый автобус на Москву… Правда, непонятно, к кому мне ехать в столице, но это
моя проблема, и я решу ее сам.
– Что здесь произошло?
Андрей потерянно указал на догорающие угли.
– Я вернулся домой с презентации и нашел головешки.
– Хотите сказать, что вы тут жили?
– Ну да. А что, неплохое место, – пожал плечами Корундов, –
до Москвы рукой подать, свежий воздух, магазин под боком!
– Но здесь нет туалета, – пробормотала я, – и, кажется, воды
с электричеством тоже.
– Что вы, – засмеялся Андрей, – удобства имеются. Видите
голубую будочку? Странно, что пламя ее не тронуло. Воду можно принести из
колодца, а неподалеку, в соседней деревне, есть баня. Для обогрева
печка-буржуйка, отсутствие электричества мне только на руку – все меньше
платить. Я счастливчик – жил без коммунальных расходов, работал всласть… Мне
феерически повезло!
– Да? – с сомнением спросила я, оглядывая кучу рыхлого
пепла, от которой поднимался серый дымок.
– Хорошо, что картину успел закончить! – воскликнул Андрей.
– Если б «Русь Великая» пропала, я бы тут же покончил с собой.
– И где вы теперь станете жить?
Корундов начал отряхивать брюки.
– Знаете Леню Вяльцева? – вдруг спросил он. – Дина говорила,
он вам дизайн дома делал.
– Не мне, а Тёме, сыну Дегтярева, – уточнила я. – Только мне
проект не понравился. Интересно, откуда Дина про работу Лени узнала? Мы с вашей
сестрой давно не встречались.
– Леня слишком авангарден, – не ответив на мой вопрос,
продолжал Андрей, – не всем по душе его фантазии. Лично мне не нравится
сочетание нарочито грубой кирпичной кладки с наборным паркетом. Ну да не о
художественных пристрастиях сейчас речь. Вяльцев пятнадцатого июля отбывает на
год в Америку, я поживу в его квартире. Леня как раз хотел ее сдать.
– Пошли! – велела я.
– Куда? – напрягся Андрей.
– Не сидеть же вам ночь у сгоревшего домика, переночуете у
нас.
– Право, мне неудобно. Вашим детям, мужу, домашним животным
вряд ли понравится ночной визит постороннего.
– Супруга нет, – улыбнулась я.
– Уехал? Еще хуже! Привести в дом в его отсутствие мужчину…
– Я свободная женщина, без штампа в паспорте. Дети спокойно
относятся к гостям, дом большой, а собаки, если вы угостите их кусочком сыра,
станут вашими друзьями на всю жизнь.
– Как-то неловко, – упирался Андрей, – у меня нет денег,
чтобы заплатить за постой, а бесплатно пользоваться чьим-либо гостеприимством я
не приучен.
Высказавшись, Корундов вновь вскарабкался на перевернутую
ржавую бочку, свесил ноги и уставился на останки фазенды.
– Не могу же я оставить вас тут! – начала я новый этап
уговоров.
– Почему? – безмятежно спросил художник.
Действительно. Хорошее замечание.
– Обещала Тасе позаботиться о вас, – нашлась я.
– Огромное спасибо, но лучше я до утра здесь посижу. Быть
нахлебником – увольте.
– Всего на одну ночь! И я зову вас в гости!
– Это одно и то же. Спать, пить и есть бесплатно я не
приучен.
– Похоже, у вас нет друзей! – рявкнула я. – Иногда люди
помогают друг другу бескорыстно!
– Ладно, – вдруг согласился Корундов, – пошли. Нам куда?
– Новорижское шоссе, тут рядом.
– Можем через лесок двинуть, – обрадовался Андрей, –
напрямик.
– Лучше подъехать на машине, – мягко сказала я.
– Ее сейчас не поймать, и это денег стоит.
– Я за рулем.
– Скажите пожалуйста… – ахнул Корундов. – Вот это да!
