Ладно, едем дальше. Юля связалась со своим убийцей и
предложила ему выкупить компромат, но сообщила о своих планах лучшей подруге.
Да, да, Жукова, несомненно, в курсе произошедшего и после кончины Юлии сама
решила поживиться. Сначала договорилась с «клиентом», а затем пошла на квартиру
к Юлии, чтобы взять тщательно спрятанную улику и… и… И как она оттуда ушла? Под
дверью неотлучно стояла я, окна в апартаментах забраны решетками, к тому же
рамы (не стеклопакеты, а старый вариант) были заперты изнутри на два
шпингалета: верхний и нижний. Я сама видела! Уму непостижимо, куда подевалась
Полина. Не утекла же она по трубе в канализацию… Хорошо, оставим и эту
проблему, вернемся на пару дней назад.
Некто нанял Дегтярева в качестве частного детектива и о
чем-то его попросил. Александр Михайлович поработал по этому делу, потянул за
ниточки и поехал к Юлии домой. Наверное, он вошел в квартиру, когда в ней
находился убийца. Преступник ударил Дегтярева и убежал. Почему он не убил
полковника? Думаю, по чистой случайности – сильно растерялся, когда тот застал
его у трупа Моргаловой, или посчитал Александра Михайловича мертвым. Но улика
убийце не досталась. Теперь она в руках Жуковой, следовательно…
Из моей груди вырвался тяжелый вздох. Все мои рассуждения
построены на зыбучем песке, ни одна из версий не выдерживает критики. Если
вдуматься в ситуацию, то становится ясно: никаких улик, подтверждающих мои
предположения, и в помине нет. Мне просто кажется, что дело обстоит именно так:
Юлия имела на руках улику, способную скомпрометировать кого-то из участников
событий в «Одуванчике»… Ладно, забудем про старые дела, допустим, та трагедия
ни при чем. Упростим ситуацию. Юля обладала неким компроматом, она спрятала его
и занялась шантажом, за что и была убита. Полина знала тайну подруги и решила,
раз Моргалова умерла, можно ей самой подзаработать.
Я расплатилась по счету и пошла к машине. Мне просто
необходимо найти Полину и вытрясти из нее правду. Сейчас поеду к ней и сяду под
дверью. Рано или поздно она явится домой.
В кармане затрясся мобильный, я вытащила его и глянула на
дисплей. Номер был незнакомый.
– Муся, – зашептала Машка, – ты где?
– Маня? – удивилась я. – Откуда ты звонишь?
– Со стройрынка, – еле слышно ответила девочка, – чем ты
занимаешься?
– Всякой ерундой, – обтекаемо ответила я, – ничего
интересного.
– Мусик, приезжай сюда.
– Зачем?
– Они сошли с ума, – сдавленно забубнила Маня. – Что мне
делать с кучей трупов?
– Кто-то умер? – испугалась я.
– Пока нет, но скоро они загрызут друг друга, – нервно
ответила девочка. – А еще меня тошнит от банок с краской. Я попыталась
руководить ситуацией, только ничего не получилось. Кеша сбежал! Бросил меня!
Такой хитрый – сделал вид, что ему позвонили, и ку-ку! Зайка, не будь дура,
проделала тот же финт. Я тут с психами одна! Муся! Дегтяреву, кажется,
нехорошо. Он такой красный! В смысле цвета лица. Почти синий.
– Говори адрес, – приказала я.
– Не день, а сплошной облом, – вздохнула Маня, сообщив
координаты. – У меня телефон сперли! Пришлось купить новый и симку другую,
чтобы тебе позвонить. А еще…
– Маша! – заорали издалека. – Марья! Где девочка? Маня!
– Поторопись, – прошептала Маруська и отсоединилась.
Когда я вошла в павильон, торгующий обоями, Дегтярев был уже
не синим, а фиолетовым и не заметил моего появления. Александр Михайлович тыкал
пальцем в рулоны и визгливо вскрикивал:
– Эти! Лучшие!
– Не хочу спорить, – пропела Тася, – но они неоправданно
дорогие.
– Зато качественные, – подхватил Андрей, – и хорошая гамма,
васильковая.
– Стеновое покрытие в синих тонах категорически не подходит
для столовой! – заорала Динка.
– Почему? – удивилась я, забыв поздороваться с
присутствующими.
– Голубой цвет возбуждает аппетит, – заявила сестра
художника.
– Вот и хорошо, – кивнула я, – больше съедят.
– Очень плохо, – возразила Дина. – Не фиг жрать! Сколько
денег придется на харчи потратить! Возьмем красные обои, они отбивают желание
жевать.
– Зато вызывают агрессию, – высказалась Ирка некстати. –
Ваня, Ваня, ты где?
Муж не отвечал. Очевидно, садовник, утомленный бурными
спорами, решил отдохнуть и сбежал от шумной компании.
– Берем с цветочками? – предложила Таисия.
– Бред, – хмыкнул Дегтярев. – Предпочитаю геометрический
узор.
– Фигня! – воскликнул Андрей. – Нужны обои с тисненой
структурой.
– В смысле с пупырями? – ожила Ирка.
Корундов снисходительно посмотрел на домработницу.
– Да, используя вашу терминологию, именно с пупырями.
– Затрахаешься потом пыль оттудова выковыривать, – отметила
Ирка. – Вон у Дарь Иванны спинка резная, так надо ватной палочкой каждую
дырочку протирать.
– О чьей спине идет речь? Надеюсь, ты говоришь о кровати? –
сказала я. – Кстати, не очень ты ее и чистишь.
– Но ведь надо! – скривилась Ирка. – Нет бы обычную спинку
сделать – шмыганула тряпочкой и живи спокойно.
– Сколько стоит рулон вон тех, синих? – спросил Дегтярев у
полной продавщицы, меланхолично читавшей новый роман Устиновой.
Наверное, женщина давно привыкла к скандалам и дракам в
павильоне – она спокойно отложила томик и любезно поинтересовалась:
– Какие вам нужны? Дешевенькие?
– Да, – буркнул Дегтярев, – незачем переплачивать.
– Они не моются, – предостерегла продавщица.
– Так и не потеют, – отрезал полковник. – Чем хороша
недорогая бумага – ее не жаль поменять. Так сколько?
– Три тысячи шестьсот сорок, – зевнула толстуха.
– Чего? – оторопел полковник.
– Уж не евро, рублей, – засмеялась тетка.
– За коробку? – потряс головой Александр Михайлович. – А
сколько в ней рулонов?
– Цена указана за одну единицу, – пояснила баба и вновь
сцапала детектив Устиновой.
– Больше трех тысяч за рулон? – обомлел полковник. – А нам
надо… нам надо… Пошли отсюда!
