– И ваш разговор происходил в кафе «Быстроцыпа» на площади
трех вокзалов?
– Мне что, сначала все повторить? – огрызнулась Ира.
– Нет, спасибо, не надо, – спокойно отреагировала я.
– Он встал, взял сумку, – словно не слыша меня, продолжала
Зайцева, – и сказал: «Пока! Деньги верну через месяц. Я побежал, поезд через
десять минут».
Я вынула сигареты. Поезда в Латвию уходят с Рижского
вокзала, а Саша брал деньги у Зайцевой в забегаловке на площади, где
расположены Ленинградский, Ярославский и Казанский. Значит, парень отчаянно
врал. Либо он уехал не в Ригу, а, допустим, в Питер, либо находится в Москве.
Столица огромна, спрятаться в ней плевое дело. Лично я предпочла бы затеряться
в каком-нибудь спальном районе, где массово селятся гастарбайтеры. И Ире он
точно наплел сто бочек вранья. Не было никаких звонков с таинственным голосом!
– Значит, Юлю таки убили? – с плохо скрываемым удовольствием
уточнила Ира. – Допрыгалась! Очень хорошо, что я вовремя отошла от Жуковой с
Филимоновым! Мои родители сразу их раскусили, и…
– Попытайтесь вспомнить, что Саша говорил о Юле, – оборвала
я Ирину.
– Обеспеченная, много денег… э… была замужем… вроде ей
богатство в наследство досталось… – наморщила лоб Зайцева. – Все!
– О ее подругах не упоминал?
– Мы с Сашей об этой идиотке много не говорили! – взвилась
Ирина. – Это мне неинтересно! Между прочим, вы милиция, вам лучше знать! Чего
меня терзаете? Я все рассказала! Саша в Риге, ищите его там.
– Спасибо за совет, – кивнула я, – непременно пошлю запрос.
Но сейчас речь о Юле, о ее контактах. Можете кого-нибудь назвать?
– Конечно, нет, – хмыкнула Ирина, – Жукову допрашивайте!
– Ее нет на работе.
– Небось бухает.
– Полина алкоголичка? – удивилась я. – Позвольте вам не
поверить. В больнице о девушке отзываются положительно.
Ира засмеялась.
– Да уж, она умеет прикидываться! Знаете, как Жукова
поступает? Два дня гудит, в выходные наливается. Я-то знаю! Еще когда мы
дружили, она могла на пару дней исчезнуть, а потом появлялась, словно
ничегошеньки не случилось. Куда уматывала? Бухала небось.
– Может, к любовнику ездила?
– Чего ж тогда она у него не поселилась? – развеселилась
толстуха. – А все с братом в одной комнатенке теснилась?
– Разное случается, – вздохнула я. – Предположим, он женат и
мог впустить любовницу только на время отсутствия супруги.
– Не-а, – затрясла головой Ира. – Я видела, какая она
возвращалась: морда синяя, глаза красные, руки трясутся… Типичная картина
похмелья. Женский алкоголизм хуже мужского, практически не лечится, но бабы до
последнего держатся, стыдно им признаться. Вечером остекленевшие, утром как ни
в чем не бывало на работу выходят. Порой дети о дружбе мамы с бутылкой не
догадываются. Полина из таких. Жукова сегодня на службу не явилась? Это первый
симптом конца. В следующую смену припрет, наврет про внезапную болезнь. Ей
сперва поверят. И во второй раз прокатит, и в третий… А потом глаза у людей
раскроются или Полину у шкафа со спиртом поймают. Ничем хорошим это не
кончится! Я точно знаю! Еще увижу ее позор.
Глава 22
Не продвинувшись в своих поисках даже на сантиметр, я
поехала домой, пытаясь по дороге составить план действий.
Первое – необходимо еще раз побеседовать с Жуковой. Завтра в
семь утра я приеду на квартиру к Полине. Почему не хочу сегодня встретиться с
ней? Ведь вероятно, что Жукова скоро вернется из того места, где она, по словам
Ирины, напивается до невменяемого состояния. А есть один нюанс.
В свое время Дегтярев рассказал мне о некоторых
психологических аспектах ареста. Как сейчас помню, мы сидели в гостиной и
смотрели детективный сериал. Неожиданно Александр Михайлович развеселился и
стал считать ляпы, допущенные создателями ленты.
– Смотри, смотри, – тыкал он пальцем в экран, – эксперт
берет улику голыми руками, без перчаток. Да еще время смерти назвал до минуты.
Без вскрытия. Ну, специалист! И где понятые при обыске? Их не позвали?
– А еще группа ворвалась в квартиру рано утром, – добавила
я. – Чего в восемь приехали? Вон, преступник спросонья глазами хлопает!
– Ну это как раз правильно, – неохотно признал Дегтярев. –
Когда человека из кровати вытаскиваешь, он от неожиданности теряется и
выкладывает правду. На мой взгляд, если есть выбор, лучше нагрянуть до восхода
солнца, чем на закате. Имеются разные уловки, о них наши опытные сотрудники
хорошо знают.
– И какие же? – заинтересовалась я.
– Ну, допустим: привез задержанного в контору – сразу
допрашивай. Он в стрессе, времени обдумать ответы не было. Те, кто впервые
оказывается за решеткой, очень нервничают, и есть большой шанс сломать
преступника. Не удалось разговорить фигуранта – отправь в камеру и забудь о
нем.
– То есть как? Совсем какое-то время с ним не беседовать?
Дегтярев кивнул.
– Психология. Вот смотри. Утром его взяли, допросили, но наш
кадр стиснул зубы и решительно от всего открещивается. Увели его в камеру. И
чем парень вечером занимался, как ночь провел? Безмятежно?
– Сомневаюсь.
– Я тоже. Он ворочался и размышлял, что завтра на допросе
скажет, продумал тактику, стратегию, подготовился, ждет вызова… и тут облом! Не
позвали его никуда. Ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. И что прикажешь ему
думать? Ведь допрос – это обоюдный обмен информацией, я у преступника правду
выуживаю, но и он у меня кое-что узнать пытается. А тут полнейший
информационный вакуум. Ясное дело, нервы разыгрываются, подготовленная линия
поведения летит к черту. И тут наконец-то его вызывают! Ведет конвойный задержанного,
а навстречу по коридору другой сотрудник сопровождает подельника нашего
арестованного…
Александр Михайлович усмехнулся.
– Учись, пока я жив. Если попадешь в СИЗО, будь внимательна,
не ведись на ментовские штучки, не попадайся на подставы. Ну, например:
преступника и его приятеля в коридоре проводят мимо друг друга. Тебя насторожит
такой поворот событий?
– Да нет. Что тут особенного? Коридор-то общий.
