Марфа вернулась в дом, и тут дверь, ведущая из сеней в
кухню, заскрипела. Знахарка обернулась – на пороге стояла Леокадия, одетая в
темно-синее платье и красивые белые туфли.
– Пустишь? – кокетливо спросила она.
– Нет, – отрезала Марфа. – Зачем явилась?
Сестра округлила глаза.
– Ну и вопросик! Дочь моя здесь живет. Я по ней соскучилась,
да и тебя давно не видела.
– Однако долго ты в гости спешила, – хмыкнула Марфа. – Рита
уж и лицо твое забыла.
– Никак не могла вырваться, – сказала Лёка, – дел по горло!
– Вот и езжай назад, – хмуро приказала целительница, ощущая,
как запах канализации заполнил помещение. – Нету Маргариты дома, да и хорошо,
что нет, незачем девочке встряску устраивать. Или ты хочешь ее забрать? В
Москву перевезти надумала?
– У меня отпуск, – заявила Леокадия. – Впервые за долгое
время я приехала в родительский дом, и ты меня вон не выгонишь!
Марфа покосилась на часы. Мать-настоятельница, усаживая Риту
в автобус, предупредила знахарку: «Не волнуйтесь, мы вернемся поздно, за
полночь. Сначала экскурсию проведем, потрапезничаем, а затем воды из святого
источника наберем и службу отстоим».
Леокадия без приглашения села на стул и сказала:
– Даже посторонних здесь ласково встречают, с паломниками
возятся, а ты родной сестре чашки чая не предложишь. Бутерброда с колбасой
пожалела!
Марфа скрестила руки на груди.
– День сегодня постный, и магазинная колбаса нам не по
карману, а воды мне не жаль. Тебе с мятой?
– Давай, – обрадовалась Леокадия.
– Чем занимаешься? – из вежливости спросила Марфа, наливая
чай.
– Людям помогаю, – обтекаемо ответила Лёка.
– На врача выучилась? – уточнила сестра. – Или другим
ремеслом овладела?
Лёка легла грудью на стол.
– Я медиум, очень известный, ко мне даже из других городов
приезжают.
– Кто? – изумилась Марфа. – Что ж за служба такая? Впервые
слышу.
Леокадия вновь засмеялась.
– Один раз я уже объясняла. У меня дар обнаружился, как у
мамы.
Марфа нахмурилась, а сестра как ни в чем не бывало
продолжала:
– Когда у людей умирают родственники, многих начинает
совесть мучить. Приедут домой после похорон и плачут: не сказал в свое время
мужу или жене слов любви, не признался в каком-то поступке, был жесток,
невнимателен… Понимаешь?
Марфа кивнула:
– Да. Только этого уж не исправить, земная жизнь окончена,
зато началась небесная. Надо заказать службу, усердно молиться.
– Много толку от битья лбом об пол! – отмахнулась Леокадия.
– Я даю людям возможность на земле исправить положение. Они могут поговорить с
покойным, все расставить на свои места и получить от них прощение.
– Каким образом? – изумилась Марфа.
Сестра спокойно отхлебнула чай.
– Я вхожу в контакт с духом умершего. Вернее, он начинает
говорить с моей помощью, я как бы временно становлюсь этим человеком. Очень
трудно объяснить, это надо видеть. У нас есть помещение, специальный зал.
– У нас? – переспросила Марфа. – Кто еще с тобой этой дурью
занимается?
– Андрон, – пояснила сестра, – муж. А ангел – это Юля, у нее
способности. Юлечка – дочь моего супруга, ты должна помнить, я про девочку
рассказывала. Она талантливая, очень хорошая, замечательно учится, умница,
отличница. Не то что Ритка, та в отца букой уродилась!
У Марфы лопнуло терпение.
– Никакого дара у тебя нет. Единственное, что ты умеешь, –
чужим голосам подражать, еще в детстве этому научилась. Вот и все твои таланты.
Видно, хорошо тебе люди за обман платят – одежда у тебя недешевая, сумка
красивая, серьги в ушах золотые.
– Я никого за нос не вожу, у меня дар, как у мамы, –
возразила Леокадия.
– Не смей оскорблять память покойной! – вышла из себя Марфа.
– Матушка никогда бесовщиной не занималась. Она людей лечила, прозорливой была,
руками болезнь чувствовала, но вот колдовством не занималась. И уж тем более
никого в заблуждение не вводила! Нельзя с покойными беседовать, языка у них
нет!
– Обо мне газеты пишут! Вот! – засуетилась Леокадия и начала
рыться в сумке. – Держи! Я ничего не придумала! Давно, правда, дело было, но я
храню, как память. Рассказывала же тебе, когда Ритку привезла. Или ты забыла?
Марфа взяла ксерокопию статьи и медленно прочитала
заголовок:
– «Экстрасенс спасает людей от гибели…»
– Это я, – гордо подхватила Лёка. – Да, и у меня открылись
способности! Вот с тех пор людям и помогаю.
– Послушай, – Марфа растеряла остатки терпения, – мне с
тобой в одной комнате находиться не хочется – от тебя дерьмом несет и кровью
пахнет. Ступай себе назад, укатывай в Москву.
Леокадия побледнела.
– Что значит «кровью пахнет»? – едва слышно спросила она.
– У меня дара ясновидения нет, – жестко ответила Марфа, – я
будущее не предсказываю, а лечу травами, заговорами и молитвой. Вот только от
мамы и бабушки одну особенность получила. Помнишь Степана Залыгина?
– Печника из деревни? Вроде да, – растерялась Леокадия. – А
при чем здесь он?
Марфа встала и открыла окно.
– Он пришел к бабушке грыжу заговорить. Я сидела тут, у
шкафа, дорожку на пол крючком обвязывала. Уж и не помню, сколько мне тогда было,
может, лет пятнадцать. Начал Степан на болячку жаловаться, а бабушка ему и
говорит: «Грех на тебе смертный, покайся – и выздоровеешь. Если ты плохое
совершил, ни за что тебе лучше не станет, никакое лекарство не поможет, пока не
исповедуешься и не осознаешь, что натворил». Степан от бабушки как от огня
шарахнулся и бежать, больше к ней не приходил. А через месяц за ним милиция
прикатила. Оказывается, печник пустил переночевать мужика, убил его, ограбил, а
тело в лесу схоронил. Ну я и спросила у бабушки, как она догадалась, что Степан
преступник. И знаешь, что она ответила?
– Нет, – выдохнула Лёка.
Марфа облокотилась на подоконник.
