– У папы случился гипертонический криз, он потерял сознание
за рулем. На беду, самосвал влетел в уличное кафе, погибли два человека:
женщина и ребенок. Началось следствие, у отца не выдержало сердце, и он умер.
Юрий поверил матери. Если честно, он не очень любил отца.
Владимир был суров, неприветлив, знал только один метод воспитания – ремень – и
частенько поколачивал сына, который не отличался ни особым умом, ни усердием,
ни хорошим поведением. Наверное, Владимир, как все родители, хотел своему
ребенку добра, но, к сожалению, он пускал в ход только кнут, забыв про пряник.
Справедливости ради следует признать, что тумаки доставались
и Вере Павловне. Муж обвинял ее в неумении вести хозяйство и постоянно попрекал
все возрастающими расходами на еду.
– Я работаю на унитаз! – бесновался Владимир. – Моей мечте
никогда не сбыться!
Юра лишь фыркал, слыша последнее заявление. О чем должен
мечтать человек? О полете в космос, покорении горных вершин, свершении
подвигов! А отец? Знаете, что было заветной мечтой шофера? Двухэтажный дом на
берегу реки, в которой водится рыба.
– Заслужу пенсию, – бубнил старший Коротков, – и сяду на
берегу с удочкой. Солнышко поднимается, поплавок дергается, рядом бутылочка
пивка… Лепота! А ты дура! Из-за твоих дырявых рук я скопить ничего не могу!
Опять мясо купила… Не баре, перловки пожрем, зато на старости лет как люди жить
будем.
Идея прожить большую часть жизни в нищете ради того, чтобы в
старости иметь возможность трясти удочкой, казалась мальчику абсурдной. Но что
он мог поделать? Юра был одет хуже всех в классе, а о новых игрушках мог лишь
мечтать.
Но тут отец умер, и Вера Павловна моментально забыла об
экономии. Коротковым было трудно, на зарплату уборщицы особо не разбежишься, но
мать засучила рукава и принялась работать почище ездовой собаки. Вера Павловна
служила в метро, мыла подъезды, бегала по чужим квартирам, наводя порядок, не
гнушалась ничем и – баловала мальчика. Очень скоро у Юры появились вполне
приличная одежда, магнитофон, часы и деньги на кино.
Жалел ли сын об отсутствии папы? Ответьте сами на этот
вопрос.
Вера Павловна разрешала сыну все, под запретом была только
одна вещь: мать категорически запретила ему ездить на старую квартиру и
общаться с прежними друзьями. Но кто же из подростков слушается старших?
Через полгода после возвращения из Мурманска мальчик поехал
на Холмскую улицу. Почему не раньше? Вера Павловна переехала в Химки, это
противоположный конец Москвы, на дорогу нужно было потратить более двух часов в
один конец. Короткову было просто лень тащиться в такую даль, но в конце концов
он поехал.
Родной двор встретил его неприветливо. Когда Юра вежливо
поздоровался с бабой Клавой, предводительницей всех местных сплетниц, та
сначала поджала губы, а потом заявила:
– Ну и ну! Неужто Верка тебе разрешила? Надо же! Отравила
Фатиму и съехала. Убийца она, как и ейный муж! Тьфу!
Юра решил, что баба Клава от старости тронулась умом, и
пошел к приятелю Антону. Но друг, увидав Юру на пороге квартиры, судорожно
зашептал:
– Беги скорей к гаражам, ща приду.
Короткову пришлось просидеть у железных боксов почти час,
прежде чем появился Антон.
– Мне че, делать не фиг? – налетел на приятеля Юра. – Торчу
тут как идиот!
– Я ждал, пока родители уйдут, – пояснил Антон. – Мне ведь
запретили с тобой дружить. Остальным ребятам тоже.
– Эт-та почему? – изумился Юра.
– Твой отец убийца, – заявил Антоша, – он двоих пришил.
Думаешь, отчего тетя Вера с квартиры съехала? Народ в нее пальцем тыкал.
– Офигеть! – подскочил Юра. – А то, что у Сережки Фанова
брательник Пашка троих пристрелил, ничего? Фановы-то на месте. И никто им
ничего не говорил, когда Павлуху закатали.
– Он честный браток, – ответил Антон, – разборка
приключилась на бандитской стрелке, Пашка конкурентов в капусту покрошил. А
твой папахен женщину с ребенком насмерть задавил.
– Так не нарочно же! – Юра попытался оправдать отца. – Он в
обморок упал за рулем, давление подвело.
Антон заржал.
– Кто это тебе рассказал?
– Мама, – растерялся Юра. – А че?
И лучшего друга понесло. Коротков слушал с разинутым ртом.
Оказывается, Вера Павловна была с сыном не откровенна. Да, Владимир снес своим
грузовиком кафе, но это был крохотный кусочек правды, далее шла сплошная ложь.
Чувств водитель не лишался, гипертонического криза у него не было. Старший
Коротков воспользовался суматохой, возникшей на месте аварии, и сбежал. Убийца
добрался до небольшого кафе, уселся там как ни в чем не бывало, съел обед, а
затем заявил об угоне самосвала.
– Ты че, матери поверил? – хихикал Антон. – Да о твоем
папахене газеты написали. Оранжевая смерть!
– Почему оранжевая? – растерялся подросток.
– А такой цвет был у его самосвала, – пояснил Антон. –
Хорошо, его не судили! Сам себя наказал.
– В смысле? – напрягся Юра.
Антон вытаращил глаза.
– Ты че, не знаешь, что с папахеном случилось?
– Он умер, – пожал плечами Коротков, – от сердца
Антон хлопнул себя по бедрам.
– Ну блин! Он с чердака сиганул. Видать, совесть заела.
– Кто? – отшатнулся Юрка.
– Дядя Володя, – с горящими глазами произнес друг. – Че, ты
правда не в курсах? Или прикидываешься?
– Живо рассказывай! – велел приятелю Юра.
Домой Коротков вернулся словно в тумане и целую неделю
мучился проблемой: говорить ли маме, что ему теперь известна правда? Потом он
успокоился: отец-то мертв, зачем разбираться? В конце концов, мать оберегала
его, своего сына. Вера Павловна замечательная, у нее есть только один
недостаток – она обожает менять жилье. Вот и сейчас она опять решила переехать.
В восемнадцать лет Юру взяли в армию. Он служил в особых
войсках, которые охраняют заключенных. Вернувшись домой, Коротков устроился на
работу в милицию и честно протрубил в отделении несколько лет.
– Вас взяли? – удивилась я. – Несмотря на историю с отцом?
Мне Дегтярев говорил, что его проверяли не один день.
Юра нахмурился.
– Сравнили! Когда ваш полковник начал работать?
– Ой, давно, – вздохнула я.
