Вера Павловна на цыпочках прокралась в спальню, схватила
билет и тихонько шмыгнула назад в прихожую. Но тут услышала громкий голос мужа,
полагавшего, что он в квартире один.
– Не надейся, что я буду молчать! – орал Коротков. –
Подставил меня по полной! Кто обещал, что в «Одуванчике» никого не будет, а?
Вот тебе со мной прицепом и идти. А, не хочешь… тогда гони еще бабки! Я на
мокруху не подписывался, она других денег стоит! Не надейся, мне своя шкура
дороже! Ладно, привози сегодня бабло, тогда промолчу. В три иду в ментовку,
если до этого не расплатишься, давай без обид – каждый за себя. У меня, кстати,
кой-че на тебя есть! Верно, он самый, конверт. Ха! До тебя только сейчас
доперло? Ошибочка у тебя вышла!
Вера Павловна выскользнула из квартиры, проводила сына на
вокзал. А потом ей сообщили о смерти мужа. Когда первый ужас прошел, она
сопоставила факты и поняла: в деле есть тот, кто задумал аварию, и он сумел
выйти сухим из воды.
Через неделю после похорон Вере Павловне позвонил мужчина.
Он очень вежливо попросил:
– Сделайте одолжение, позовите Владимира.
– Он умер, – ответила вдова.
– Как? – поразился мужик. – Не может быть! Такой молодой!
Господи, что же мне делать?
– Случилась беда? – спросила Вера Павловна.
– Скорей глупость, – бормотнул незнакомец. – Уж извините, я
понимаю, что вам сейчас не до меня… Вы уже раздали вещи мужа?
– Нет, – ответила Вера Павловна, – я пока не занималась
одеждой.
– Моя просьба может показаться вам странной… но… Не
посмотрите на письменном столе Владимира или по карманам… конверт для
авиапосланий… самый обычный… он пустой… но с адресом… – объяснял незнакомец. –
Мне прислали письмо, очень важное, я его прочитал, хотел ответить, спохватился,
а конверта нет. Еле вспомнил, что сунул его в стопку глянцевых журналов. Я
отнес их на помойку, а там как раз ваш муж проходил, попросил журналы ему
отдать. А мне разве жалко? В общем, не стану грузить вас подробностями, я сумел
найти координаты вашего мужа, позвонил ему, он нашел конверт и велел сегодня за
ним приехать, мы на ста долларах сговорились. Я уже и деньги приготовил. А он
умер! Господи, мне так нужен адрес, от него многое зависит. Пожалуйста,
посмотрите, не лежит ли где конверт.
– Перезвоните через час, – вздохнула Вера Павловна.
Ровно через шестьдесят минут мужчина вновь побеспокоил
вдову.
– Вроде нашла, – неуверенно сказала Короткова. – Конверт весь
в марках, но только он адресован женщине.
– Верно! – воскликнул незнакомец. – Боже, вот счастье!
Спасибо! Можно приехать?
– Пожалуйста, – разрешила Вера Павловна, – я весь день дома…
Юрий прервал рассказ и закурил.
– Наверное, ваша мама была очень наивной женщиной, раз
поверила байке «барона Мюнхгаузена», – отметила я.
Коротков кивнул.
– В некотором роде вы правы. Мать доверяла людям. И потом…
Отец имел мерзкую привычку тащить в дом всякие предметы с помоек. У него это
называлось проявлением хозяйственности. Поэтому история с журналами не
показалась маме странной. Да еще не забудьте, в каком состоянии она находилась:
совсем недавно похоронила мужа и пребывала в смятении…
Но последующие события быстро привели Веру Павловну в
чувство.
Незнакомец оказался очень мил. Он был похож на священника –
борода, усы, очки. Представился Андреем и попытался всучить Вере Павловне сто
долларов.
– Такие большие деньги! – отшатнулась вдова. – Ни за что не
возьму!
– Я предполагал, что вы откажетесь, – улыбнулся Андрей. –
Хоть конфеты примите. Вот. Ну все, я побежал! Огромное спасибо!
Не успела Вера Павловна ахнуть, как Андрей исчез, на
серванте остался набор шоколадных конфет, очень дорогой. Но только Юрина мама
не могла попробовать лакомство – у нее незадолго до трагических событий
диагностировали диабет.
Просто выбросить дорогие конфеты вдова не могла, в гости к
ней никто не ходил, нести коробку на работу не хотелось. В конце концов она
сообразила, куда ее деть. Позвала к себе дворничиху Фатиму и сказала:
– Мне надо окна помыть, а сил нет. Давай договоримся так:
дам тебе сто рублей и этот набор.
Фатима согласилась. Через два дня пожилая татарка скончалась
от сердечного приступа. Никто не удивился: женщина целыми днями таскала
тяжести, вот и надорвалась. Фатима жила одна, семьи не имела, милиция случившимся
не озаботилась. К тому же Фатима совсем не по-мусульмански любила выпить… Чего
же странного в ее смерти?
После похорон дворничихи к Вере Павловне неожиданно пришла
полубомжиха Катя, женщина неопределенных лет, и потребовала:
– Давай лавэ.
– С какой радости я должна тебе деньги? – удивилась Вера
Павловна. – Ступай прочь, проспись.
– Ты Фатьку отравила! – затрясла грязными патлами Катя. –
Она от тебя с коробкой пришла и сказала мне: «Садись, Катюха, ща такие конфеты
грызанем! Мне их Верка за мытое окно дала». Тока я сладкое ни-ни, меня тошнит
от него. Я лучше водочки, это для здоровья полезней. Так и сделали, Фатька одну
конфету хлоп, вторую, третью… потом на кровать легла, пожаловалась: «Ой,
плохо!» – и померла. Это ты ее конфетами отравила! Яду подсыпала! Дашь бабок –
промолчу.
– Иди вон, – решительно заявила Вера Павловна и вытолкала
бомжиху.
Вечером вдова легла спать, провертелась в жаркой постели и
вспомнила, как покойный муж орал в трубку: «У меня кой-че на тебя есть! Верно,
он самый, конверт…» Затем сопоставила эту информацию с визитом Андрея,
подарившего ей конфеты, внезапной смертью Фатимы и окончательно лишилась сна.
Значит, к ней приходил тот самый мужчина, который затеял историю с
«Одуванчиком». Зачем ему понадобился конверт, Вера Павловна не знала, но в том,
что ее хотели отравить, не сомневалась…
Юрий замолчал и мрачно посмотрел на меня. Я с нетерпением
ждала продолжения рассказа.
