В какое живописное и уединенное место Бэнкс переехал после своего развода. Энни всякий раз замирала в восхищенном изумлении.
Пережив пожар, Бэнкс перестроил заново весь дом, там стало гораздо просторнее, сохранив при этом красивый известняковый фасад. Сейчас дом выглядел практически так же, как и в 1768 году, когда его только возвели, о чем гласила табличка на двери.
Энни постучала, и Бэнкс, впустив ее, прошел сквозь гостиную на кухню.
— Кофе будешь? — спросил он.
— С радостью.
А он, оказывается, знает, какой кофе она любит. Черный, крепкий. Бэнкс и сам пил такой же.
— Пошли на террасу, — предложил Бэнкс.
Вслед за ним Энни прошла сквозь кухню. На террасе сквозь стекла лилось медовое солнце. Но в открытые окна дул ветерок, и внутри было не слишком жарко. Вечная проблема с этими застекленными террасами, подумала Энни. Один жаркий день, и получается настоящая парилка. Зато зимой там очень уютно, особенно если поставить электрический камин с имитацией огня. Впрочем, и этим ранним утром там было очень здорово. Из окон открывался чудесный вид на долину, и выше, до самого известнякового шрама на верхушке холма, напоминавшего Энни ухмылку черепа. На зеленых лугах белели точки — там паслись овцы. Увидев плетеные кресла с подушками, Энни вспомнила, какие они глубокие и удобные, из них совершенно не хочется вылезать. Но она все же села в одно из кресел и поставила на стеклянный столик с нетронутыми утренними газетами свою чашку. Бэнкс еще не читал газет? Что это вдруг? Он редко интересовался новостями, но всегда просматривал рецензии на новые альбомы и фильмы и решал кроссворды. Наверное, он только недавно проснулся, решила Энни. Слышна была приглушенная музыка, довольно странная, похожая на похоронную. Нестройная мелодия, то затихающий, то вновь вступающий хор, трубы, литавры и удары колокола.
— Что это за музыка? — спросила Энни, когда Бэнкс уселся напротив.
— Шостакович. Тринадцатая симфония, называется «Бабий Яр». А что? Тебе не нравится?
— Ну почему же, просто интересно. Очень уж необычная.
«Да уж, это вам не рок-композиция Стили Дэна», — подумала Энни. Но музыка играла совсем тихо, так что не раздражала.
— Когда ты вчера приехал? — спросила она.
— Поздно.
— Я тебе весь вечер звонила.
— Телефон разрядился, а зарядку я с собой не взял.
Бэнкс был очень бледным. Яркие синие глаза смотрели устало, а на левой руке белела повязка.
— Что это? — спросила Энни.
— Это? — поднял он руку. — Обжегся об чугунную сковородку. Мой врач давно говорил, что моя диета меня убьет, — улыбнулся он. — Ничего страшного. Хотел сегодня утром приехать в участок, но передумал. Потому и попросил тебя заглянуть ко мне.
— Потому что обжег руку?
— Что? Нет. Говорю же, это ерунда. Дело не в этом.
— А в чем?
— Потом расскажу.
— Хорошо, — весело ответила Энни. — Напускай туману, если тебе так хочется. Мне-то что. А у нас, между прочим, появилась зацепка в истории с нападением в Истсайд-Истейте. — Энни стала рассказывать про Быка, но вскоре поняла, что Бэнкс почти не слушает. — Так в чем дело, Алан? Зачем ты меня сюда притащил?
— Хотел поговорить с тобой о Ваймене. Мне кажется, пора его звать к нам в участок, с учетом всех последних событий.
— Каких еще событий? По-моему, ничего нового мы не узнали, кроме того, что он нанял детектива для слежки за Сильбертом.
— Но ведь и этого достаточно, разве нет? Имеются и другие факты. Все это начинает уже зашкаливать.
Она слушала его с широко открытым ртом. Про то, как Хардкасл рвал фотографии в ресторане, про то, что случилось с домом Софии в четверг и с офисом Томасины вчера. Когда он умолк, Энни даже не нашлась, что сказать.
— Ты ведь вчера был в Лондоне, да? — промямлила она. — Жуть какая! В момент взрыва ты, наверное, был там совсем рядом…
— Шел по Риджент-стрит, — ответил Бэнкс. — Метро потом на четыре часа закрыли, потому я так поздно и приехал. Пришлось брать такси от станции «Дарлингтон».
— Ты же вроде на машине туда уехал?
— Оставил ее там. Не хотелось садиться за руль. Меня от пробок уже тошнит. Да я еще и выпил за обедом. С чего это ты всполошилась? Что за допрос с пристрастием?
— Почему ты не остался у Софии? Она же, наверное, теперь трясется от страха. После такого разгрома.
— Она ночевала у подруги. — Бэнкс выразительно посмотрел на Энни, это был молчаливый призыв заткнуться и не лезть не в свое дело.
Музыка стала слышнее. Вступил солист, затем к нему присоединился хор. Потом вновь заиграл оркестр: загудели духовые, затем — дробное стаккато ударных, загрохотал гонг.
Очень странная музыка для такого чудного воскресного утра, подумала Энни. Бэнкс внимательно слушал, пока оркестр не заиграл крещендо, и затем постепенно звук сошел на нет, как в григорианских хоралах.
— Честно говоря, София не захотела, чтобы я у нее ночевал. Она обвинила в этом несчастье меня. Считает, что я забыл включить сигнализацию.
— А ты забыл?
— Нет, конечно.
— Ну а ей ты это сказал?
— Она так расстроилась. Она бы мне не поверила.
— А полицию вы вызвали?
— Энни, ты же понимаешь, с кем мы связались. Думаешь, полиция помогла бы? В конце концов, я и сам — полиция, и что с того? Ну и София была категорически против.
— А ты сказал Софии, кого подозреваешь в этом нападении?
— Нет.
— Почему?
— А зачем мне ее пугать?
— Ну, чтобы она была осторожней, например.
— Слушай, а тебе-то что? Она же тебе даже не нравится.
— Это не так, — возразила Энни, сообразив, что сейчас лучше слукавить. — И потом, я за тебя волнуюсь. Это в первую очередь. Как всегда.
— Волноваться за меня не стоит. А Софии они вреда не причинят, и Томасине тоже. Захотели бы, давно бы уж с ними что-нибудь сделали. Как и со мной, кстати. Нет-нет. Они дали понять, что недовольны, и на этом остановились. Пока что. Пока пытаются нас запугать. Именно поэтому нам пора побеседовать с Вайменом в участке.
— Все равно им слабо тебя запугать. Да и меня тоже.
Бэнкс выдавил некое подобие улыбки:
— Тебе удалось что-нибудь узнать?
— Да. — Энни изложила Бэнксу свой разговор с Кэрол Ваймен.
— Интересно, что там на самом деле произошло с Риком Вайменом, — протянул Бэнкс. — Десантник, говоришь… А знаешь, от кого они получают приказы? От МИ-6, не иначе. Вот тебе и связь между Вайменом и Сильбертом. Я с самого начала был уверен, что тут кроется что-то еще, помимо профессиональных разборок. Помимо зависти. Ну и как, удалось тебе еще что-нибудь про него узнать?
