— Меня это все не касалось. Я просто вручил фотографии Марку и передал ему рассказ мисс Сэвидж. И позвольте спросить: а зачем еще им было встречаться? Вполне возможно, этот малый привел Лоуренса к своей маме, познакомить.
— Как отреагировал на эти снимки Марк?
— А вы как думаете?
— Он пришел в ярость и порвал их на клочки, верно?
— Ну да. Вы ведь и сами это уже знаете.
— И после этого вы провели вечер вместе, как и собирались?
— Нет. Он куда-то ушел, но куда, я не знаю.
— А вы отправились в кино?
— Да.
— Значит, во время предыдущего разговора вы нам врали?
— Да, — отвел взгляд Ваймен. — В основном да.
— Знали ли вы, что Сильберт до пенсии служил в разведке? До того, как я рассказал вам об этом в театральном баре? — спросил Бэнкс.
— Нет.
— Вы уверены? Или опять врете?
— Откуда я мог это узнать? Да и какая разница? Сами говорите, что он уже был на пенсии.
— Возможно, время от времени он выполнял кое-какие задания для своих бывших работодателей. Это объяснило бы и его визиты в Сент-Джонс-Вуд.
— Откуда мне было знать, что это за визиты?
— Наверняка Лоуренс говорил Марку, что ездит в Лондон по работе, хоть и не уточнял, чем именно там занимается. С чего Марк вообще решил, что Лоуренс ему изменяет?
— Понятия не имею. Он со мной не откровенничал. Наверное, накопились всякие мелкие подозрения, как это обычно бывает.
Бэнкс отлично понимал, что не должен задавать следующий вопрос. И так уже далеко вышел за рамки, установленные суперинтендантом Жервез, но — не мог удержаться. Теперь, когда Ваймен наконец разговорился.
— Давал ли вам Марк повод заподозрить, что Сильберт причастен к смерти вашего брата?
— Что-что? — Ваймен вытаращил глаза.
— Дерек, мы знаем, что ваш брат Рик погиб во время боевых действий в Афганистане. Вот я и подумал: не было ли у вас своего резона ненавидеть Сильберта? Возможно, вы хотели ему отомстить? Воздать по заслугам, как говорится?
— Нет! Разумеется, нет. Бред какой-то. Я знать не знал, что Лоуренс работал на МИ-6, так что при всем желании не смог бы навесить на него смерть Рика. Вы что-то слишком сильно отвлеклись. Вернемся к основной теме. Повторяю: к детективу я пошел по просьбе Марка. Я не нарушал никаких законов, я вообще ни в чем не виноват. — Он взглянул на часы: — Пожалуй, мне пора на работу. Вы ведь сказали, что я могу уйти в любое время?
Бэнкс вновь переглянулся с Энни. Они оба понимали, что Ваймен прав. По его вине погибли два человека, но формально он невиновен. И не важно, врал Ваймен, утверждая, будто Хардкасл попросил его шпионить за Сильбертом, или говорил правду. Не важно, мстил ли он Сильберту за смерть брата или просто спецслужбам в его лице. Им никогда не докопаться до истины, разве что Грязный Дик что-нибудь ухитрится разузнать. Да, формально Ваймен не нарушал закон. Бэнкса совершенно не устроили результаты допроса, но он свернул разговор, выключил диктофон и сообщил Ваймену, что тот свободен.
Счастливый, что наконец вырвался из участка и оказался дома, Бэнкс поставил альбом Сарабет Тучек, к которой проникся в последнее время, налил себе выпить и отправился на террасу, любоваться видом на холм Тетчли в лучах закатного солнца. Каждый раз, когда Бэнкс оказывался в одиночестве, его начинали мучить воспоминания о лондонском взрыве. Со временем видения немного поблекли и стали казаться Бэнксу каким-то странным, безумным сном. Иногда он даже почти верил в то, что все это произошло не с ним, а с кем-то еще.
На этот раз дело и впрямь можно было считать закрытым, но все же Бэнксу хотелось прояснить еще пару деталей, просто из любопытства. Он набрал номер Эдвины Сильберт, и спустя шесть гудков она ответила.
— Алло?
— Эдвина, это Алан Бэнкс.
— А, мой лихой юный знакомый!
Бэнкс услышал, как она выпустила дым, и порадовался, что по телефону запахи не передаются.
— Ну, это уж вы загнули, — улыбнулся Бэнкс. — Как вы?
— Справляюсь. Наконец-то разрешили забрать тело. Похороны на следующей неделе. Если вы приложили к этому руку, спасибо.
— Вряд ли я к этому причастен, — ответил Бэнкс. — Но я за вас рад.
— Вы как, просто поболтать звоните?
— Да вот хотел вам сообщить, что дело официально закрыто.
— Погодите, — не поняла Эдвина, — так вроде его закрыли еще неделю назад?
— Не для меня.
— Понятно. Ну и что?
Бэнкс рассказал ей, что сделал Дерек Ваймен и почему.
— Абсурд, — отрезала Эдвина. — Лоуренс не изменял Марку.
— А Марк так не думал.
— Я в это не верю.
— Почему?
— Просто не верю, и точка.
— К сожалению, все так и было.
— Но Марк ведь прекрасно знал, что Лоуренс продолжал работать на разведку.
— Вот как? Я подозревал это, но уверен не был.
— Разумеется, знал. Конечно, ему не было известно, чем конкретно занимается Лоуренс во время своих отлучек в Лондон или Амстердам, но понимал, что они связаны с его работой. Зачем ему просить кого-то шпионить за Лоуренсом?
— Не знаю, — признался Бэнкс. — Наверное, он что-то заподозрил.
— Чушь собачья. Думаю, этот ваш мистер Ваймен врет, — сказала Эдвина. — Наверняка затеял эту гнусную игру по собственной инициативе. Решил отомстить. Подкармливал комплексы бедного Марка и наплел ему черт знает что про эти снимки.
— Возможно, вы правы. К сожалению, это уже не важно. Я не могу это доказать, а даже если бы и мог — закон он все равно не нарушал, так что арестовывать его не за что.
— Что за жизнь, — затягиваясь, вздохнула Эдвина. — Погибли два чудесных человека, а закон почему-то не нарушен. Вы ради этого мне звоните?
— Ну, отчасти.
— Значит, выяснили еще что-то?
— Помните, когда во время нашего разговора вы впервые упомянули, что Лоуренс работал на МИ-6?
— Да.
— Вам ведь тогда пришло в голову, что разведка может быть причастна к его гибели, верно? Помните, вы еще посоветовали мне быть осторожным?
Эдвина не ответила, и Бэнкс услышал в трубке позвякиванье кубиков льда и бульканье.
— Сначала я и впрямь так подумала, — заговорила наконец Эдвина. — Знаете, когда умирает человек с такой богатой биографией, как у Лоуренса, волей-неволей заподозришь, что тут что-то нечисто. В этом их тайном мирке частенько случаются подлости.
— Вы из-за Седрика тогда забеспокоились?
— В смысле?
