— Значит, вы в курсе дела.
— В общем и целом. Джульет почти ничего мне не рассказала. По-моему, она до сих пор в шоке. А чем я могу вам помочь?
— Харриет, хочу сразу вас предупредить: я здесь неофициально. Можно сказать, как частное лицо. Смерть Патрика Дойла будет расследовать специальная межведомственная комиссия, знаете, такая сборная солянка. И наш отдел там будет играть не самую главную роль.
— Да, я слышала, что есть такая практика. Вы не волнуйтесь, я никому не скажу, что вы приходили.
— Нет-нет, ничего страшного. Несколько моих коллег видели, конечно, как я сюда вошла, хотя вряд ли придали этому значение. Повторю, я просто хочу, чтобы вы знали: я здесь сугубо неофициально. Решила заглянуть к вам и спросить, как дела у Джульет. Понимаете, я чувствую себя ответственной за то, что случилось. Я была первой, кому Джульет рассказала о пистолете. И я была там — рядом с их домом, когда все произошло.
— То, что случилось, случилось вовсе не по вашей вине, дорогая, — сказала Харриет. — Я уверена, вы сделали для нее все, что могли. Сейчас ей, конечно, тяжело, у нее был долгий мучительный день. Муж погиб, дочь с ней не разговаривает, и бедная Джульет совсем растеряна. Врач дал ей легкое снотворное. — Она печально покачала головой. — Потребуется время, чтобы они справились со своей бедой. Возможно, много времени. Джульет винит Эрин в смерти Патрика, и я думаю, Эрин тоже до какой-то степени так считает. Но с другой стороны, она уверена, что мать предала ее. Я имею в виду, когда она пошла сообщить в полицию…
— Да, непростая ситуация, — согласилась Энни. — Вы очень добры, что приютили Джульет.
— Ну а куда бы она еще пошла? У нее сестра в Дареме, может быть, потом она к ней поедет погостить. А сейчас-то, конечно… Как вы думаете, это надолго? Сколько времени полиция будет держать их дом опечатанным?
— К сожалению, не знаю.
— Но все же? Несколько дней? Или недель? Или месяцев?
— Бывает, иногда приходится ждать несколько недель, но очень сомневаюсь, что сейчас все затянется так надолго. Дело, похоже, довольно ясное. Я имею в виду, с точки зрения следствия. Ну а по-человечески-то все, конечно, очень запутано.
— То есть примерно с неделю, я правильно вас поняла?
— Да.
— Господи, да что ж это со мной! Сижу, расспрашиваю вас, а сама даже чаю не предложила. Или вам кофе? А может быть, чего-нибудь покрепче?
— Лучше всего чаю, — улыбнулась Энни. — Я за рулем, мне еще домой в Харксайд ехать.
— Сейчас приготовлю. Располагайтесь, прошу вас.
Энни устроилась на диване, а Харриет ушла на кухню заварить чай. Через две минуты она вернулась с подносом и принялась хлопотать у журнального столика. В это мгновение в гостиную тихо вошла Джульет, в длинном зеленом халате до пят. Глаза у нее опухли от слез, она была очень бледна.
— Кто-то пришел? — Тут она увидела Энни. — А, это вы.
Энни встала с дивана:
— Да. Решила заехать, узнать, как вы.
— М-м. Интересно, чего вы ожидали. Хотели бы услышать, что все прекрасно?
— Поверьте, я очень сожалею о том, что случилось. Но мы следовали установленным правилам. — Энни поняла, что сказала глупость, и не удивилась, когда Джульет гневно выпалила:
— Значит, вы убили Патрика по правилам?
Упрек был несправедлив, Патрик погиб по нелепой случайности — обстоятельства сошлись крайне неудачно, но сейчас уж точно не имело смысла обсуждать процессуальные тонкости с несчастной вдовой. Энни и так чувствовала себя все более виноватой, сначала после допроса Эрин, а теперь, глядя на ее мать, особенно. Ее захлестнуло негодование против Уорбертона и других спецназовцев — за то, что они сделали, и за то, что сейчас она за них вынуждена оправдываться. Проклятие, как можно было испугаться калеку на костылях, перепутать обычную палку с мечом?! Да, там было темно, черт бы побрал эту лампочку, надумавшую перегореть в самый неподходящий момент, но все же… Энни с трудом подавила нахлынувшие эмоции и повторила как можно мягче:
— Я очень сожалею.
Она села и взяла чашку, любезно предложенную Харриет.
— Вам с сахаром?
— Нет. Нет, спасибо.
Харриет обернулась к Джульет:
— Что тебе приготовить, милая? Чайку?
Джульет вымученно улыбнулась:
— Я бы, пожалуй, выпила горячего шоколаду, если есть.
— Уже несу.
Харриет бросила встревоженный взгляд на Энни, и та легонько кивнула, после чего Харриет торопливо направилась на кухню.
Джульет устало присела в кресло, зябко кутаясь в длинный халат.
— Что вам от меня нужно? — спросила она у Энни.
— Ничего, клянусь вам.
— Поверить не могу, что все случилось сегодня утром. Кажется, уже столько времени прошло.
— Так бывает, от горя и сильного потрясения.
Джульет неприязненно на нее посмотрела и процедила:
— Откуда вам знать? Кроме того, я пока ничего не чувствую, даже горя. Пустота какая-то. Еще таблетки эти… — Она вдруг рассмеялась. — Только представить, у меня умер муж, а я ничего не чувствую!
— Это придет позже, — негромко ответила Энни.
И тогда, подумала она, вам покажется, что лучше уж вообще ничего не чувствовать.
— Вы, наверно, все же хотите меня о чем-то спросить?
— Да, у меня есть несколько вопросов, но я, поверьте, совсем не за этим сюда пришла. Я правда хотела узнать, как у вас дела, и убедиться, что Харриет за вами присмотрит. Вот что касается Эрин, вы действительно могли бы помочь. Ведь пока ей не предъявлено никакого обвинения.
— О чем вы? Как я могу ей помочь?
— Я говорю о пистолете. Пока что для нас это совершенная загадка. Мы ничего о нем не знаем, не знаем, как он попал к Эрин в комнату, кто ей его дал, знала ли она о нем вообще. Мы собираемся это выяснить самым тщательным образом, и, если вам есть что сообщить, это могло бы положительно повлиять на мнение следствия. От того, что вы скажете, может зависеть, что они ей предъявят.
— Господи, да я понятия не имею, откуда взялся этот пистолет! — протестующе заявила Джульет. — И с чего я должна помогать Эрин? Это она, она виновата в том… в том, что случилось.
— Однако она по-прежнему ваша дочь.
Харриет вошла в комнату с кружкой горячего шоколада, отдала ее Джульет и снова бросила на Энни тревожный взгляд.
Энни незаметно улыбнулась ей, дескать, все в порядке, и продолжала:
— Вы говорили, у Эрин есть бойфренд. Джефф. Что вы о нем знаете? Постарайтесь вспомнить, прошу вас.
— Все, что знала, я рассказала. Неужели вы думаете, будто он как-то в это замешан?
