— Хорошо учился?
— Средне. Преподаватели говорили, мог бы добиться куда большего.
— Обо мне говорили то же самое: «Мало старается». Смутьян и хулиган?
Уинсом улыбнулась:
— Да нет, неприкаянный какой-то. Плохо вписывался в окружение. Ничего общего с обычным для вашего поколения бунтарством.
— Ясно, — сказал Бэнкс. — Последствия психологической травмы, наверное. Сколько ему сейчас?
— Тридцать один.
— Работал где-нибудь?
— Насколько нам удалось установить, никогда.
— Раньше попадал в поле зрения полиции?
— Нет. Но я навела справки у Кена Блэкстоуна, и выяснилось, что в Западном Йоркшире его держали на примете. Ничего конкретного, одни подозрения, что он как-то завязан с наркотиками, с подпольной лабораторией. Его приятель по Кембриджу, химик по образованию, сейчас у них в разработке. Дело движется медленно, как сказал Кен. Пока они ничего не нашли. — Уинсом достала два портрета, нарисованных Роуз. — Вот эти голубчики тоже ищут Джаффа и Трейси. Выдают себя за полицейских. Роуз, соседка Эрин и Трейси, от них немало страху натерпелась. Обошлось, впрочем.
Бэнкс внимательно изучил рисунки — четкие, хорошо сделанные умелой рукой. Он не специалист, но, похоже, у Роуз явный талант художника.
— Она говорит, они представились как Сэндлвуд и Уоткинс.
— И наврали, — сказал Бэнкс. — Это Даррен Броди и Киаран Френч.
Уинсом изумленно открыла рот:
— Вы их знаете?
— Такая уж у меня работа — знать всяких ублюдков. Довелось как-то с ними встретиться. Они работают на Джорджа Фанторпа, более известного как Фермер.
— Я про него слышала.
— Неудивительно. Он хорошо известен в графстве. Изображает из себя хозяина поместья, этакого благородного лорда, владеет кучей земельных участков, у него свой молочный завод, конюшни, лошадей разводит. Живет около Рипона. Его грязные лапы дотянулись аж до Мидлхема. А может, и дальше.
— Отец Джаффа был букмекером. Думаете, их что-то связывало с Фанторпом?
— Сомневаюсь, — покачал головой Бэнкс. — Может быть, когда-то они и водили знакомство, но Джек Маккриди давно умер, так что Джафф нашел собственные выходы на Фермера. Основной доход Фанторп получает от продажи наркотиков, в первую очередь героина и кокаина. Сам он, разумеется, и близко к ним не подходит. У него имеется сеть распространителей, по большей части из числа студентов. А все его фермерство — это благообразное прикрытие, красивый фасад, за которым удобно отмывать деньги. Он, наверное, единственный, кому в наши дни фермерство приносит доход. Что касается лошадей, то это так, хобби — вроде как ему по статусу положено заниматься чем-то в этом духе.
— Откуда вы все это знаете?!
Бэнкс допил кофе и устало вздохнул:
— Лет шесть назад я прижал одного мелкого драгдилера, некоего Яна Дженкинсона из Иствейлского колледжа, в связи с убийством в Вудхаус-Мур, и он невзначай упомянул про Фермера. Убитый, Марлон Кинкейд, тоже приторговывал наркотой. Его клиентами были студенты Лидса, благо их в этом городе полно. Очевидно, Дженкинсон брал часть товара у Кинкейда, а тот был связан с организацией Фанторпа. Выяснилось, что Кинкейд предпочитал действовать сам, без крыши, и это бесило Фанторпа. Я навестил Фермера. Скользкий ублюдок, он отлично разыграл роль, изображая добропорядочного джентльмена, однако есть такая вещь, как чутье, и его не обманешь. Согласна?
— Безусловно. Сейчас я получила этому лишнее подтверждение.
— В смысле?
— Это не может быть простым совпадением. Я еще не успела вам сказать о результатах экспертизы: из пистолета, обнаруженного в спальне Эрин, пятого ноября две тысячи четвертого года было совершено убийство.
— Да, именно тогда и застрелили Кинкейда. Интересно.
Уинсом кивнула:
— Весьма. Надо бы нам еще раз пообщаться с этим Дженкинсоном, если удастся его найти. А вы тогда нарыли что-нибудь на Фанторпа?
— Ничего внятного. Не удалось копнуть достаточно глубоко. Все, с кем я говорил, немедленно замыкались и отмалчивались. Боялись. Я приезжал к нему еще раз и видел у него в доме этих двух уродов, Даррена и Киарана. Они маячили на заднем плане, но он мне их представил деловыми партнерами. Угу. Какое-то время они за мной даже ходили — то на улице, то на парковке или в супермаркете вдруг вылезут из-за угла и, мерзко улыбаясь, подойдут поздороваться. Спросят, как жена, как дети. Короче, запугивали, но мягко.
— И вы испугались?
— Немного. Про них ходят жутковатые слухи. Даррен бандит, не совсем безмозглый, но все равно бандит. А вот Киаран, как говорят, настоящий садист, ему доставляет удовольствие причинять боль и калечить людей. Вроде бы у них на счету не одно убийство, и все по заказу Фанторпа. Но ты же знаешь, как бывает: никаких свидетелей, всегда стопроцентное алиби. Что касается Марлона Кинкейда, то дрянь он был редкостная и большинство его знакомых нимало не огорчились, когда его грохнули. Нам не удалось никуда продвинуться ни в отношении Фанторпа, ни по делу об убийстве. Кинкейда многие ненавидели, особенно родители, чьи дети умерли от передозировки. Полиция Западного Йоркшира проявила максимум активности, но им не удалось собрать достаточно доказательств. Мы имели к этому делу косвенное отношение, только в связи с Дженкинсоном. И против Фермера у нас ничего не было. Он ловкий гад, концов не найдешь. Может быть, что-нибудь смогли бы сделать налоговые эксперты, изучить, например, его бухгалтерские книги, как было с Аль Капоне, но не удалось наскрести улик, чтобы получить ордер. И в результате нам сказали: «Забудьте об этом». У нас тогда были более важные дела, так что Фермер остался в тени, правда, напротив его имени поставили знак вопроса. Киаран и Даррен оставили меня в покое. Не скажу, что я про них напрочь забыл, но и сон из-за них тоже не потерял.
Уинсом рассматривала противные физиономии, мастерски нарисованные Роуз.
— Да уж, такие рожи не скоро забудешь. Интересно, а почему их не тревожит, что люди, с которыми они «общались», могут их запомнить и описать? Или вот даже нарисовать?
— Они уверены: достаточно только пригрозить, что, дескать, вернутся и отомстят, чтобы запугать человека и заставить его молчать. Не забудь, большинство из тех, с кем они имеют дело, такая же точно мразь, и им это известно. А вот Роуз оказалась из другого теста.
— Они не могут снова к ней прийти? Может, мы должны обеспечить ей защиту?
— Не стоит. Она слишком мало для них значит. Они и пришли-то к ней на всякий случай, вдруг Роуз что-нибудь да знает. Уверен, больше им ничего от нее не нужно. Что хотели, они узнали, теперь ищут дальше. Их не волнует, что мы в курсе, как они выглядят, или что по всему дому — их отпечатки пальцев. Им это безразлично. Если случится что-то серьезное, у них будет железное алиби. — Бэнкс помолчал. — У тебя есть какие-то нити, которые ведут к этому маленькому ублюдку, Джаффу? Я намерен найти его и самолично растереть в дерьмо. Извини за грубость, конечно.
